Моя история русской литературы

Но порой я и у себя дома, в Петербурге, чувствую себя не то что там иностранкой или же эмигранткой, а вообще инопланетянкой. Вот буквально несколько дней тому назад включила радио и услышала, что некий писатель по фамилии не то Круглов, не то Шаров не смог опубликовать в журнале «Новый мир» свою повесть из-за расхождений с редакцией в трактовке учения уже упоминавшегося мной Николая Федоровича Федорова. Писатель подверг критике мысли Федорова, тогда как члены редколлегии журнала собирались сделать их чуть ли не стержнем в концепции новой национальной идеи России. Причем происходило это аж в самом начале девяностых, когда я, вынуждена признаться, и вовсе еще жила совсем бездумной и растительной жизнью. И вот, в это мгновение, прослушав эту драматическую историю, я почувствовала себя натурально свалившейся с Луны: настолько невежественной, грубой и тупой я себе показалась в сравнении с просвещенными сотрудниками «Нового мира» и писателем Кругловым-Шаровым!

В довершение всего, ночью мне еще приснился совершенно сумасшедший сон: яркий, цветной, со звуками и даже с запахами. Помню, я ощущала во сне резкий пряный и сладостный запах опопонакса, которого на самом деле я не только не нюхала, а даже никогда и не видела, и голос, как бы за кадром, произнес: «Пиво Опопонакс — лучше не бывает!» Я увидела двух девушек, переходящих через Фонтанку по Аничкову мосту, и одна громко говорила другой: «И вот они поставили здесь памятник чижику-пыжику. На него все кидают денежки, и если денежка ему на головку упадет и задержится на подставочке, на которой он стоит, то все у тебя будет хорошо — благополучие, деньги, достаток, все будет.» И вдруг я как будто очутилась в теплом, уютном, защищенном от внешних воздействий месте — у меня и раньше иногда возникало такое ощущение, но на этот раз все было гораздо приятнее. Мало того, я как будто увидела внутренним взглядом вереницу ежиков в красных с золотом попонках, которые напоминали мне мраморных слоников, вроде тех, что я когда-то видела на салфетке на буфете в доме моей тетки…

Однако нет худа без добра! После этой радиопередачи я все же заглянула в энциклопедию и теперь имею хотя бы самое общее представление об идеях Федорова… Впрочем, нет, не совсем так. Лет пятнадцать назад я уже, по-моему, слышала это имя, но потом начисто забыла. Стоит ли удивляться после этого, что у России до сих пор нет внятной национальной идеи! Ведь большинство ее населения, наверняка, составляют такие же легкомысленные профаны, как и я. В кругу моих знакомых, например, нет ни одного человека, который бы относился всерьез к идее о научном воскрешении предков. А жаль! Лично я считаю, что это вполне реально, к сожалению… Потому что Циолковский, который тоже, вроде бы, был поклонником Федорова, наверняка задумал свои космические аппараты для того, чтобы потом отправлять на Луну таких, как я. Не исключено ведь, что впоследствии именно Луна станет местом ссылки неугодных писателей, каким раньше было Михайловское для Пушкина или же Париж для многих русских писателей и философов. Сам Циолковский, по-моему, от рождения был полностью глухим и еще с какими-то дефектами, так что он, вообще, скорее всего, женщин должен был ненавидеть и, наверняка, не прочь был бы их всех отправить на Луну. То есть, задумав свое безумное изобретение, он ведь мог только прикрываться Федоровым и его гуманными намерениями воскресить всех умерших и планомерно расселить их во Вселенной, а на самом деле, в глубине души, руководствовался совсем другими мотивами. Так ведь очень часто бывает!

Владик Монро на одной из своих фотографий весьма удачно, по-моему, перевоплотился в Циолковского. Создал очень точный образ! На постели, облокотившись на подушки, лежит дряхлый старик с бородкой и в очечках. Его горящий взор устремлен куда-то в туманную даль, а рядом, у его ног, сидит юная девушка и с восторгом смотрит на своего кумира. Глядя на эту картину, как-то невольно и сразу постигаешь скрытый смысл открытий Циолковского, даже не надо учиться в техническом ВУЗе!

Однако все эти мысли и мечты об общенациональной идее происходят, по-моему, главным образом от того, что в России так и не появилось какого-нибудь объединяющего всю нацию произведения, каким стали для Америки, например, «Унесенные ветром». В «Войне и мире», как я уже сказала, слишком много нарочитой философии, которая все портит. Пожалуй, такой книгой могло бы стать «Хождение по мукам» Алексея Толстого. Тоже ведь гражданская война и тоже «унесенные ветром» человечки, порхающие по миру в поисках своего маленького человеческого счастья.