Моя юношеская романтическая комедия оказалась неправильной, как я и предполагал 6

Они могут смеяться, могут плакать… Быть может, даже кричать друг на друга… Быть в полушаге от драки, но всё равно понять чувства другого и стать наконец единым целым… быть может… Ну, не знаю, меня же тут не было.

Делать мне было нечего, и я просто болтался неподалёку от двери, делая вид, что очень занят, и бормоча «ах да, точно…»

— Делаешь вид, что работаешь, а на самом деле ничем не занят?

Так мог бы сказать тебе твой босс. Я развернулся и увидел, конечно же, босса. Ну, босса нашего мюзикла, Эбину.

— Если тебе нечего делать, можешь поработать справочной? Или хочешь сыграть в спектакле?

Нет уж, нет уж. Я помотал головой.

— Вот и договорились. Будешь сообщать желающим, когда спектакль. Всё, что от тебя требуется, это отвечать на все вопросы.

— Погоди, я же сам не знаю, когда спектакль. И вообще ничего не знаю.

— Не страшно. У входа висит плакат. Но когда никто не сидит, чтобы отвечать на вопросы, это как-то нехорошо. Можешь просто сидеть и всё.

Серьёзно, просто сидеть? Работа мечты? Обязательно надо набраться опыта, чтобы потом им воспользоваться в своей будущей профессии.

Я вышел из класса, как было велено, и конечно же, обнаружил лежащие тут длинный раскладной стол и раскладные стулья. Хмф. Ну что ж, сейчас всё сделаем.

Я разложил стол, пристроил его на ножки, потом разложил стулья. Всё, работа окончена. До чего же круто! Может, это из-за моей мужской натуры, но мне действительно нравится собирать всякие штуки. И разбирать тоже. В классе я порой машинально разбираю и собираю свою ручку.

На стене висел плакат со временами всех показов, написанными крупными буквами. Прямо за моей спиной, так что не думаю, что кто-то меня будет о чём-то спрашивать.

До начала оставалось минут пять. В классе начал нарастать шум. Я решил полюбопытствовать, что же там такое случилось.

— Да, да, да! Давайте, собирайтесь! — Орал Тобе.

Остальные ворчали «да ну» или «на фига?», но начали собираться все вместе. Будь это перемена, могло бы показаться что они решили сыграть в «Какую-то там корзину».52

— Вот что, никуда мы не продвинемся, пока сюда не выйдет Эбина. Давай, иди сюда. Прямо в центр!

Откуда у толпы центр, подумал я, но Тобе показал на место рядом с собой. Так он мог бы естественным образом оказаться бок о бок с Эбиной. А ты наглец, Тобе. Настоящий стратег.

Миура потянула Эбину за руку, словно поддерживая стратега. — Давай, Эбина. Шевели булками.

Её затянули в толпу, в самую середину. Сердце толпы. Все окружили её. Ну, Тобе…

Эбина повернулась, оглядывая всех. И взгляд её остановился на одной точке.

— Кавасаки, ты тоже давай сюда.

— Я-я? Мне и здесь хорошо…

— О боже, опять ты… Ты делала костюмы, тебе и нести ответственность, так?

— А?.. А разве не ты сказала, что сделаешь? — Пробормотала Кавасаки, подходя ко всем.

Собрались все, кроме меня. Юигахама посмотрела на меня через плечо. Я улыбнулся и покачал головой. Юигахама надулась.

Мне и здесь хорошо, ё-моё. Лучше я не пойду. Лезть туда, когда я ничего для класса не сделал, ещё более неловко, чем оставаться в стороне.

Сагами, тоже стоящая в этой толпе, очень уж весёлой не выглядела. Наверно, вспоминает, как напортачила на церемонии открытия, а может, беспокоится, что не принимала участия.

Люди, привыкшие расставлять остальных по рангам, на всё смотрят сквозь эту призму. И мне кажется, что видит она сейчас свой ранг на уровне человека, который далёк от Миуры, Хаямы и остальных, который вообще находится в стороне.

Разница в мышлении проявляется и в реальности.

В таком случае Эбина, стоящая сейчас в центре, без сомнения, самое сердце фестиваля.

Эбина крикнула, остальные подхватили.

Как ни странно, наблюдать за этим со стороны оказалось не так уж и неприятно.

× × ×

Класс, разделённый чёрным занавесом, был полон.

Эбина прикинула, что больше народу сюда не влезет, и велела мне повесить на дверь класса табличку, что мест больше нет.

Я так и сделал. И перегородил дверь столом, чтобы больше никто не вошёл.

А потом начал наблюдать за происходящим через чуть приоткрытую дверь.

Наконец настало время поднять занавес.

Первый акт спектакля начинался с монолога «рассказчика», которого играл Хаяма.

Его фигура оказалась в луче прожектора.

Зрители взвыли от восторга. Кажется, здесь главным образом собрались его друзья и фаны.

На фоне пустыни лежал пропеллер. То, о чём говорил рассказчик, тут же разыгрывали появляющиеся на сцене парни в мультяшных костюмах. Двое из них изобразили, как удав кого-то душит. Это вызвало в зале взрыв хохота.

Длинный монолог Хаямы продолжался.

А потом…

— Прости, не мог бы ты нарисовать мне барашка?

На сцене появилась тень Тоцуки.

— Э? Что это было?

Хаяма оглянулся.

— Пожалуйста, нарисуй мне барашка.

Прожектор высветил стоящего у края сцены Тоцуку. Его милый костюм и внешность вызвали оживлённую реакцию зала.

Теперь, когда они наконец встретились, сюжет двинулся вперёд.