Моя хранимая Химари

Подвал пыточной, камера содержания… плохо, что у меня лишь одна камера, оборудованная барьером, сделанным с помощью Света. Вторую делать попросту некогда. А обычную магию эта парочка вмиг «сожрёт». У обоих — осколки Тьмы, как-никак. Хотя… Шутэн немного не в том состоянии, чтобы куда-то бежать: подпитка через фильтр энергии, настроенный под него лично, и черпающий магическую энергию одного из местных элементально-земляных источников держит его куда прочнее, чем барьер на основе Света и несколько механических ловушек, триггером к которым является беспричинное исчезновение оного барьера. Очень мощных ловушек… зря я, наверное, их поставил у себя в подвале. Вообще не понимаю, почему держу у себя эту двоицу. А Шутэн… Шутэн может сейчас разве что внятно говорить. Остальное ему делать проблематично из-за отсутствующих конечностей и половины туловища.

Живучие всё же эти существа, высшие аякаши…

— Я… уважаю самоотверженность, Юто Амакава. Айя, значит… Она выглядела такой… удовлетворённой. — Шутэн.

Ну да, ну да. Поэтому ты решил убрать Тьму и принудительно телепортировать Айю в самый последний момент прочь, без её пояса смертника, вместо того, чтобы телепортироваться оттуда самому. Лишь чуть-чуть не успел задуманное, но если бы не ты, то от Айи в лучшем случае остались бы… фрагменты. Не понимаю. И не хочу понимать.

— Где Флемма? Высший огненный дух.

— Не знаю. Госпожа приказала привлечь внимание и задержать всех твоих аякаши в городе, а не провести весь бой в лесу, что бы случилось, если бы я не ушёл от неё. Она ещё могла сражаться в последний раз, когда я её видел. — Шутэн.

Хм. Чёрт с тобой.

— Тамамо, тебе есть что добавить?

Тамамо-но-Маэ, снова в своей «компактной» форме, подумала, и что-то тихонько сказала Шутэну, приблизившись к его уху, насколько позволяли её собственные артефактные цепи.

— Ках-ха…ха… Госпожа говорит, что её мучает жажда. — Шутэн, через силу улыбаясь.

Девятихвостая демоническая лисица поймала мой вопросительный взгляд и отвела свой, надув свои миленькие детские щёчки. Избалованный ребёнок… как же, как же. Не после того, что я от тебя услышал, вернее, имел возможность послушать.

На выход. Потом решу, что с этими двумя делать.

— Постой!.. Кха… ха… — Позвал меня Шутэн, приводя в норму своё тяжелое дыхание.

Живучий, не живучий, а боль должно быть, испытывает сейчас вполне настоящую и немалую. Чего ему? Поворачиваюсь и смотрю вопросительно.

— Юто Амакава… ты второй человек, который смог меня победить… способы не важны. Я был честен с тобой. Ответь мне… ты остановишь замысел Тьмы? — Шутэн Доджи, высший демон Они.

— Так неприятна мысль того, что можешь оказаться в мире, где обычные люди будут тебе равны?

Шутэн скривился, но кивать не спешил. Неужели я не прав? Впрочем… у него может быть множество причин.

— Можешь не волноваться. Я не допущу этого, как не допустил прошлую попытку.

— В таком случае… я твой должник, Юто Амакава. — Шутэн, прикрывая глаза и падая своей головой обратно на поверхность металлического стола.

Тамамо смотрит понимающе… На выход. Мне нет до вас и ваших долгов дела.

…

Поминальная служба, отпевание и весьма короткая процессия — до заднего двора, у стены оврага, к которой с одной стороны подходит наш дом. Наверное хорошо, что в местной религии, приверженцами которой наверняка были Иори, поверженные Тсучимикадовцы, и, возможно, Камеко… мда… так вот, наверное хорошо, что в синто и буддизме не приняты речи от ближайших родственников. Это выглядело бы немного странно при, собственно говоря, духах моей Семьи. Немного бестактно. Например, одна из частей обряда, в наиболее его популярной в этой стране форме, состоит в том, чтобы накрыть «семейную гробницу» белой бумагой, «камидана-фудзи», якобы отгоняющей духов от тела, пока то не кремировали. Мои аякаши в курсе этих человеческих чудачеств, но… в общем, обойдёмся без этого, и речей. С меня достаточно того, что я знаю, что в этом мире присутствует божество Смерти, а значит, души погибших должны обретать покой.

И ещё хорошо, что в Семье есть своя жрица — значительно упрощает дело… неохота стирать память незнакомым клерикам из храмов, которых я буду видеть первый раз в жизни. Мог бы я подумать недавно, что порадуюсь, пусть и незначительно, такому данному традицией праву Хисузу Кагамимори, полноценной старшей жрицы? Наверняка нет… но эти свои молитвы-сутры она читает более чем профессионально. И не сбиваясь, несмотря на личное знакомство с ушедшими.

Простите меня, доверившиеся мне разумные. Некоторым из вас даже придётся свыкнуться с тем, что ваши родственники не узнают о вашей смерти и просто забудут о вас, как Акеми Шимомуро — некоторые из вас не говорили своим близким о тайном мире и своей настоящей профессии… простите меня.

— Юто Амакава-доно… пора. — Хисузу в своих церемониальных одеяниях.