Моя команда

Тони Стивенс выполнял обязанности моего агента с 1995 года. В прошлом он занимал пост директора на «Уэмбли», а в то время, когда я впервые встретился с ним, работал в качестве консультанта проекта по возведению нового спортивного сооружения в Хаддерсфилде — стадиона «Макальпин». Особенно мне запомнился один случай. Тони пригласил группу молодых парней из «Юнайтед» — меня, Гэри, Фила и Бена Торнли — на концерт Брайана Адамса. Закончили мы тем, что, после того как публика разошлась, по блату прорвались на сцену, где провели замечательный вечер или, скорее, ночь. А вот Тони в тот же вечер провернул совсем другую и весьма важную операцию — в сфере бизнеса. Практически в то же самое время и неподалеку от нас он устроил переход Алана Ширера — игрока, о делах которого он уже довольно давно заботился, — из «Блэкберн Роверз» в «Ньюкасл Юнайтед».

Честно сказать, не уверен, когда или где мы познакомились с Тони Стивенсом. Зато я отчетливо и ясно помню одну фразу, сказанную Тони в ходе той самой первой нашей беседы. Она с тех пор накрепко запомнилась мне, и не думаю, чтобы он забыл ее:

— Футбол, Дэвид, — самая важная для вас вещь. Он то, чем вы занимаетесь. Посему вам надо позаботиться, чтобы ничто и никогда не стояло у вас на пути в этом деле и не мешало вам.

Позже, когда мы беседовали о том, как и на каких условиях он мог бы стать моим представителем, Тони описал свою задачу следующим образом: обеспечить, чтобы я не волновался и не беспокоился ни о чем другом, кроме игры как таковой. Именно в этом он видел функцию агента — снимать всяческое давление со своих клиентов и тем самым позволить им спокойно заниматься делом. Как раз это он и делает для меня с тех пор. Тони — тот человек, в котором я могу не сомневаться, ибо питаю к нему абсолютное доверие невзирая на любые обстоятельства. Иногда у кого-то из моих близких может даже сложиться такое впечатление, будто он суетится чрезмерно, стремясь организовать в моей жизни буквально каждую мелочь. Такой уж у Тони характер — он может зайти в комнату, полную людей, которые совершенно не знакомы между собою и с ним и ровно через пятнадцать минут заставить их всех работать по единому плану и календарному графику. Любой другой на его месте мог бы растеряться, а у него все будет под контролем. И это качество — именно то, в чем я нуждался на протяжении последних восьми лет своей карьеры и продолжаю нуждаться теперь, причем даже больше, чем когда-либо прежде.

Если полагаешься на кого-либо в такой степени, как я на Тони, то честность и открытость, которые существуют между вами, означают, что ваши отношения должны быть чем-то большим, нежели только деловой договоренностью. Да, Тони — мой агент. Но он еще и один из моих самых близких друзей, человек, к которому, как мне хорошо известно, я могу обратиться за советом или даже за указаниями. Мы можем подробно и в деталях говорить о самых разных вещах — не только о моей карьере, но и о любом ином аспекте моей жизни. Во многих отношениях Тони знает меня лучше, чем кто-либо другой. Единственная проблема, которая возникла у нас с ним относительно «Манчестер Юнайтед», оказалась, тем не менее, довольно мудреной. Он и отец-командир не больно любили друг друга, во всяком случае, наш шеф уж точно не обожал его. И когда я впервые сообщал старшему тренеру, что отныне и впредь меня будет официально представлять м-р Стивенс (это случилось спустя несколько месяцев после нашего знакомства с Тони), то должен был понимать, что с этой секунды я играю с огнем и вообще нарываюсь.

— Для чего тебе нужен агент? Разве о тебе мало или плохо заботились в клубе?

Тони считал для себя обязательным сразу доложить шефу о факте своего существования, поскольку и в мыслях не держал начать работу со мной без его ведома. Он отправился прямо домой к отцу-командиру, чтобы пообщаться с ним лицом к лицу. Ходят слухи, что шеф будто бы закончил их беседу тем, что гнался за Тони по улице. Такого никогда не было, но я знаю, что Тони действительно досталось от шефа на орехи еще почище, чем мне.