Моя команда

Я осознал, что должен поговорить с Гленном. До сих пор помню, как я стоял в вестибюле отеля, не обращая внимания ни на что и ни на кого вокруг. Затем я увидел, что мимо идет старший тренер, направляясь поиграть в гольф.

— Мне нужно переговорить с вами об этом. Почему Вы не включили меня? Я должен знать причину.

Гленн посмотрел на меня:

— Не считаю тебя в достаточной мере собранным.

Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять сказанное.

— Как вы могли подумать такое? Как вы могли подумать, что я не сосредоточен на самом крупном футбольном соревновании в мире? Я же не помышляю ни о чем другом. Да и как может быть иначе?

Только позже я узнал, что именно, скорее всего, скрывалось за всем случившимся. На предыдущей неделе мы получили свободный день, чтобы отдохнуть, расслабиться, поиграть в гольф, повидаться с семьями и вообще делать все, что нам хочется. Большинство ребят отправились на трассу с лунками. Я не больно великий специалист по гольфу, не говоря уже о том, что в любом случае хотел использовать представившуюся возможность, чтобы побыть с близкими. Виктория прилетела на этот день во Францию, и мы вдвоем провели все это время неподалеку от нашего жилого комплекса, плавая, загорая и бегая друг за другом. Гленну это пришлось не по душе. Все другие ребята играли в гольф. А я нет. И в его глазах это означало, что я не сосредоточился на делах сборной Англии до такой степени, как ему бы того хотелось: «Они все вместе играют в гольф, а он развлекается со своей подружкой — это не может быть полезным для духа товарищества, необходимого в команде».

Мне такая логика представляется бессмысленной, и я по сей день так и не понимаю ее. Если он хотел чтобы мы все находились в одном месте, и считал это настолько важным, то зачем тогда предоставил нам выбор? Возможно, для него это был еще один способ проверить игроков и, в частности, меня. Но для чего нужно вообще играть в подобные психологические игры с 23-летним парнем — или с кем угодно в команде, — особенно если учесть, что ты сам считаешь наличие в нашем лагере командного духа таким важным фактором?

И вот, стоя в холле отеля, я чувствовал себя так, словно меня выбросили за борт на волю волн. Но такого я просто не мог позволить.

— Знаете что? Я абсолютно не согласен с вами. Моя карьера еще не слишком длинна, но у меня такое чувство, что вся она выстраивалась к этому турниру. Как вы можете думать, что я приехал сюда, беспокоясь о чем-то другом? Ведь это же чемпионат мира. Вот какие у меня на сей счет чувства. А вы можете делать, что хотите.

Впрочем, Гленн так и поступал. Сперва он убрал меня из команды, а теперь спешил уйти, чтобы поиграть в свой гольф. Его явно не интересовало, что я имею сказать. Мои соображения его не волновали, и он, думается, не испытывал в них нужды. На меня повеяло холодом, страшным холодом.

— Видишь ли, я просто не думаю, что ты собран. Вот и все.

Нам предстояло отправиться на стартовую игру в Марсель, и я обнаружил, что не больно рвусь туда. Конечно, болельщику, сидящему во мне, хотелось увидеть, как сборная Англия выступит успешно, и я совсем не хочу, чтобы мои слова звучали так, словно я относился ко всему происходящему только с эгоистической точки зрения. Тем не менее, не могу и не хочу притворяться: меня полностью выбил из колеи тот факт, что я остался за бортом основного состава. У меня дома есть фотография, где я стою рядом с навесом для запасных во время встречи с Тунисом, и выражение моего лица говорит о многом: оно такое, как будто я собираюсь все это бросить и вообще отказаться от участия в чемпионате. До такой степени я был разочарован. А также приведен в замешательство и сбит с толку — я чувствовал себя потерпевшим большую жизненную неудачу и в возникшей ситуации ощущал самый настоящий стыд. Ведь чемпионат мира — это самое крупное событие, в котором только может участвовать футболист, а мне было жаль, что я вообще туда попал.

Уже сам факт непопадания в команду был достаточно плохим. Но что меня действительно убило, так это предполагаемая причина, по которой меня пробросили. Неужто я очутился на скамейке запасных только потому, что хотел провести тот день с Викторией? Разве Гленну или кому-либо другому есть до этого дело? Даже те, кто мог бы критиковать мой образ жизни вне футбола, согласятся, что как только дело касается выступлений за команду, ничто не в состоянии помешать моей сконцентрированности на игре. Каким же образом наш старший тренер мог настолько неверно оценить меня?