Моя кровь - моя любовь (СИ)

-Подумаешь, - фыркнула я, - зато она жила в уюте и богатстве, моей матери было гораздо сложнее. И она простила его и приняла измену. Это было чисто её право. У неё был выбор.

-Твоя мать была не единственной. А Марина Евгеньевна любила твоего отца. Разве ты могла бы терпеть измену любимого?

Я не нашлась, что ответить. Мой любимый не может мне изменять, потому что мы не связаны какими-либо любовными отношениями, какие бывают между мужчиной и женщиной. И никогда не будем ими связаны. Это просто не возможно. Нереально. Противоестественно.

Пока я думала, Таша собрала посуду и вышла из комнаты. Вынырнув из небытия, я подошла к окну. На подъездной дорожке красовалась машина брата. Я повторила это слово про себя несколько раз, надеясь внушить сознанию абсурдность моих чувств. Брат. Брат. Брат. Но почему меня так влечёт к нему? Почему мои душа и тело реагируют на него не как на брата, мы ведь всё детство провели вместе? Почему против всех законов природы я воспринимаю его, как чужого мужчину?

Тут мне на память пришёл рассказ Карамзина «Остров Борнгольм». Помниться, там брат и сестра тоже любили друг друга, но отец разлучил их, и сестру заточил в темницу, которая и находилась на этом острове, а брата оставил на воле, где он пел задушевные песни под гитару, страдая о своей любимой. Да уж. Я закрыла глаза и представила улыбающегося папу. Лучше бы, папочка, ты поступил так же. Но ты словно специально заставил нас жить вместе. А я бы с радостью поменялась местами с героями этого рассказа.

Я ещё раз посмотрела вниз и встретилась взглядом с Кириллом, который стоял возле машины и говорил по мобильному. Он поднял голову и, грустно посмотрев на меня, направился к дому.

Через несколько минут я услышала стук в двери.

-Да, - я повернулась, зная, кого сейчас увижу.

В проёме показалась голова Кирилла:

-Можно? – спросил он.

-Конечно,- кивнула я, - заходи.

Мужчина появился во весь рост. В одной руке он держал тарелку с яблочным пирогом.

-Помнишь? – спросил он и кивнул на пирог.

Я улыбнулась собственным воспоминаниям. Перед глазами возникла картинка: мне шесть лет, Кириллу – девять. Мы играли в папином кабинете, и я случайно задела хрустальную статуэтку, которая тут же с грохотом разбилась. Мы знали, что папа разозлится, потому что статуэтка была дорогим сувениром, и спрятались на кухне у Таши, где втихаря умяли целый яблочный пирог. Папа нас, конечно, нашёл, но пострадал один Кирилл, так как взял всю вину на себя. Хотя, это не единственные воспоминания, связанные с этим лакомством, но наиболее яркие.

Кирилл по моей улыбке понял, что я вспомнила.

-Ты всегда меня спасаешь, - пришла я к заключению и выдала неоспоримую фразу.

Кирилл поставил пирог на стол, отрезал два куска и один вручил мне.

-Я непротив это делать, - пожал он плечами и сел в кресло.

Боже, с какой грацией он опустился в это несчастное кресло! Голова отказывалась думать. Хотелось сидеть и смотреть в эти тёмно-карие глаза, любоваться улыбкой, слушать голос. Усилием воли я постаралась прийти в себя.

-Спасибо, - я сидела на кровати, по-турецки скрестив ноги, - только чем я тебе отплачу?

Красивое лицо нахмурилось, но мне показалось, что не моим словам, а собственным мыслям.

-Просто будь со мной рядом, - серьёзно произнёс Кирилл, а в глазах было столько нежности.

-Теперь так и будет, - подтвердила я.

-Два года. А потом? – спросил он.

-А что потом? – я притворилась дурочкой.

-А потом ты снова исчезнешь. Как исчезла после смерти отца,- в голосе брата просквозила горечь.

Я доела кусок пирога, который стоял мне теперь поперёк горла, и опустила глаза:

-Я же уже объясняла. И я не исчезала.

-Ладно,- вздохнул он и поднялся с кресла, - не хочешь – не говори.

-Что именно ты хочешь услышать? – я подскочила с кровати и подошла к окну. В крови закипала злость. Он как будто хочет вынудить меня признаться!

-Мне кажется, ты от меня что-то скрываешь, - с грацией тигра он в мгновение подскочил ко мне, схватил меня за запястья и притянул к себе. Я испугалась. Наши лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, и я услышала на своёй щеке его прерывистое дыхание. Он тоже был зол, или напуган?

Я с силой дёрнула руки и вырвалась из его плена.

-Я тебя не понимаю, - покачала я головой.

-Извини, - голос у него стал хриплым, - я сам себя не понимаю. Извини,- ещё раз повторил он.

Я подошла к письменному столу, чтобы быть от него подальше. Это хождение по комнате, напомнило мне игру в шахматы: кто кого?

Тут Кирилл заметил на моей кровати разбросанные листы.

-Что это? – кивнул он на них, видимо, желая разрядить обстановку, хотя это у него не очень получилось. В воздухе всё ещё витали нервные разряды.

-Сценарий. Мы ставим новый спектакль.

Кирилл бросил листы обратно на кровать.

-Ты завтра в театр? – он сделал шаг ко мне.

-Да, конечно, - ответила я и отодвинулась на шаг назад.

Он заметил это и горько усмехнулся.

-Водитель к твоим услугам.

Я быстро покачала головой:

-Не стоит. Я на автобусе.

-Я нанял тебе водителя, - отчеканил он, - а общественный транспорт в наш сектор не заходит.