Моя "крыша" – Кремль (СИ)

Серебрянского сначала вывезли на загородный объект. Там его осмотрел врач, который в целом остался удовлетворен физическим и моральным состоянием вызволенного только что чиновника – могло быть и хуже, намного хуже…

С Аркадием Львовичем попытались переговорить двое мужчин в штатском, но тот уснул в самом начале их так и не состоявшейся беседы: после нескольких подряд суток без сна, после всех стрессов и чудовищных потрясений теперь, когда самое страшное, как ему казалось, осталось позади, он вырубился, провалился в бездонный омут сна.

Серебрянскому дали поспать ровно восемь часов.

После побудки он принял еще раз душ, побрился, переоделся в нормальный цивильный костюм, выпил чашку кофе, с аппетитом позавтракал.

В девять утра на объект, где его держали, приехали прокурор Нечаев и полковник ГРУ Шувалов.

Серебрянский, хотя и не знал прежде никого из них лично, бросился обнимать сначала спецпрокурора, а потом, всхлипывая от переполнявших его чувств, полез с объятиями к заместителю Мерлона.

– Спасибо, дорогие… родные мои! – вытирая глаза носовым платком, сырым голосом сказал Аркадий Львович. – Я знал… я ни на минуту не сомневался в компетенции органов!.. Я от всего сердца хочу поблагодарить наши правоохранительные органы…

– Одну минуту, Аркадий Львович, – сказал прокурор Нечаев, доставая из своего портфеля какие то бумаги.

– …Особенно руководство тех спецслужб, которые участвовали в операции по моему освобождению… и все наше политическое руководство… и лично главу нашего государства…

– Гражданин Серебрянский! – вставая во весь рост, сухо произнес прокурор. – Вы обвиняетесь в преступных деяниях по шести статьям Уголовного кодекса Российской Федерации!

– Ч что? – растерянно произнес чиновник. – Н не понимаю…

– Обвинение вам будет предъявлено позднее, но в установленный законом срок! – Нечаев вытащил из папки одну из бумаг и продемонстрировал ее ошеломленному таким поворотом событий Аркадию Львовичу. – Учитывая тяжесть преступлений, в совершении которых у нас есть все основания вас подозревать, мера пресечения избрана соответствующая: арест и содержание под стражей!..

Только сейчас Серебрянский понял, почему в комнате, где протекала эта их беседа, находится врач: эти люди опасаются, что новость, которую ему сообщили, может подействовать на него самым тяжелым, угнетающим образом.

Что он может лишиться сознания или его даже хватит удар… Вот и решили подстраховаться на всякий пожарный.

"Вот попал, так попал, – с тоской подумал Серебрянский. – Из огня, да в полымя… Что ж мне так не везет в последнее время?.."

– Я прошу устроить мне экстренную встречу с кем нибудь из высокого руководства, – после минутного размышления, сказал Аркадий Львович. – На уровне Генпрокурора… директора ФСБ… или помощника президента страны…

– А с Папой Римским вы не желаете встретиться? – поинтересовался Шувалов. – Или вам сразу устроить встречу с руководством Всемирного еврейского конгресса?

– Я требую адвоката! – опомнившись, фальцетом произнес Аркадий Львович. – Пока ко мне не допустят адвоката, я… я отказываюсь отвечать на любые вопросы! Я… я…

Серебрянский бурно разрыдался; к нему сразу же подошли врач и Шувалов; медик, набрав в шприц из ампулы три кубика бесцветной жидкости, сделал разволновавшемуся чиновнику поддерживающий укол.

Минуты через две или три Аркадий Львович успокоился, а еще спустя короткое время в помещение для допроса вошел статный сухощавый мужчина лет сорока пяти, одетый в добротный костюм, в очках с дымчатыми линзами, надежно маскирующими его взгляд.

Все присутствующие – кроме Серебрянского – тут же встали.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал Мерлон, адресуясь к своим. – Аркадий Львович, поверьте мне на слово, вас я тоже рад видеть в добром здравии…

Мануйлов, усмехнувшись краешком губ, взял со стола папку с прокурорскими документами, принесенными Нечаевым, рассеянно – так выглядело все со стороны – пролистнул бумаги, затем положил ее обратно на стол.

– Я так понял, что юридические формальности соблюдены? – произнес он, глядя на Нечаева. – Надеюсь, вы не возражаете, если мы тут с Аркадием Львовичем переговорим наедине? Доктор, вас я тоже прошу обождать за дверью…

* * *

– Э э э… извините, запамятовал ваше имя и отчество…

– Не трудитесь вспоминать, Аркадий Львович, – вставляя кассету в видеодвойку, сказал Мерлон. – Главное, что вам следует знать обо мне, что именно я наделен полномочиями вести переговоры с вами и даже принять окончательное решение относительно вашей дальнейшей судьбы.

Сделав необходимые приготовления, Мануйлов взял со стола пульт и включил изображение.

– Сейчас мы с вами посмотрим два три сюжета, а потом вместе обсудим сложившуюся ситуацию.

На экране вспыхнуло изображение. Съемка велась в международном аэропорту "Шереметьево 2". Оператор заснял через застекленную террасу момент посадки в аэропорту лайнера авиакомпании "Бритиш эйрвэйз", прилетевшего регулярным рейсом из Лондона…

– Обратите внимание на показания таймера, – негромко сказал Мануйлов. – Съемка осуществлялась в два с четвертью пополудни вчерашнего дня.