Моя курящая лошадь

Белоснежного, без единого темного пятнышка, жеребенка, отец подарил на шестой день рождения. Теперь надо было вставать рано, убирать стойло, выводить, поить и потихоньку приучать к своему запаху. И украдкой пытаться залезть без седла. И проехать хотя бы круг по загону. Так, чтобы отец не видел. Иначе нагоняй. И долгая лекция о том, как вырастить хорошего коня и стать хорошим наездником.

Он вырос хорошим конем. Спокойным и послушным. Любил строго запрещенный сахар и яблоки. Пока однажды отец не уехал на нем в степь на непонятные «сборы». Отца не было дольше, чем обычно. Мать волновалась, подолгу стояла за калиткой, вглядывалась вдаль и теребила в руках фартук. Дочери украдкой плакали, чтоб мать не видела. А оба старших сына тучей сидели за столом. Только младшему ничего не говорили и не позволяли расспрашивать.

Когда все уже устали ждать, конь вернулся. Вернулся и упал, едва зайдя в ворота. И больше не встал. Но седока он донес домой. Мертвым.

Младший сын потом слышал что-то о степных волках, о порванных людях и конях, и о том, как долго поиски не давали результата.

А потом слышал легенды о белом коне, который раненный три дня выносил мертвого хозяина из опасных степей и вернул его домой. Не бросил.

А потом младший сын поверил, что отец и конь до сих пор бродят вместе по звездным степям.

∗∗∗

Я в задумчивости кусал губу. Уколы никотина в растворе давали странный результат.

– Ну что скажешь? – Володька закурил, задумчиво глядя на коня. – Лично я считаю, что он умрет. Вот как пить дать умрет.

– Да пошел ты! Я предупреждал!

– Че предупреждал, че предупреждал-то? – Володька отшвырнул сигарету – ты посмотри на него! Это же уже труп ходячий! У него уже язвы от уколов твоих не заживают! Все, иммунитет на нуле, сдохнет и все! Надо другого коня взять и еще раз попробовать.

– Какого другого?! У нас времени мало! Мы на этого уже три месяца угробили, а он ни в какую! За оставшиеся три месяца мы вообще ни черта не успеем. Сматываться надо, пока не поздно!

– Куда?? У нас денег шиш, аванс почти вышел весь!

– Иди отсюда.

– Что задумал?

– Переходим ко второму этапу.

– Давай. Я ща быстренько, все что надо.

– Иди отсюда. Я сам.

– Я принесу пока.

– Вон! Я сам, я сказал.

Володька выскочил из стойла, нарочно хлопнув дверью. Пусть валит к чертям. Говорил он.

Я подошел к коню. Голова высоко задрана на растяжках. Практически не может стоять, дурной знак. Раны действительно сочились гноем, не смотря на дезинфекцию, и не заживали. Более того, открывались те, что зажили чуть раньше.

– Тебе уже нечего терять, дружище. Отменяем никотин. Добавляем дым.

Я вышел, плотно закрыв за собой дверь, и нажал на клапан. Из вмонтированных в стену форсунок повалил табачный дым. Я сел на крыльце рядом с Володькой. Он курил, зло поплевывая сквозь зубы. Я смотрел на его резинку от очков и думал о том, что давно пора от него избавиться. Давно было пора. А теперь поздно. Выбираться из этой передряги нам предстояло двоим. Если успеем. И если повезет.

∗∗∗

Я помню свой первый раз. Все помнят. Усыпленная лягушка, распятая и готовая к изучению. Завораживающе живые органы и системы, тепло под пальцами и пульсация на скальпеле.

Потом их было много. Потом были домашние животные. Потом – не домашние.

Потом был Китай. Медвежий питомник. Добыча желчи. Ее берут от живого медведя, потом оставляют его в покое на какое-то время, чтобы организм снова выработал желчь. И берут снова. Там я пристрастился к классической музыке. Крик и стоны раздражают. Даже медвежьи.

Володька нашел меня как-то в нервяке за пивом. Подсел. Взял из моих пальцев почти пустую бутылку, вложил полную и холодную. Я выпил залпом и не понял.

– Первый день? – он закурил и в свете зажигалки я увидел эту его резинку. По-моему, она с тех пор и не менялась.

– Неделя, – кивнул я, с благодарностью принимая следующую бутылку.

– Забей – он откинулся на стену и стал колечками пускать дым, – привыкнешь. Подумай о том, сколько пользы это принесет.

Он докурил, встал, махнул рукой – Увидимся. И это – наушники купи. Помогает.

После медвежатника я пошел учиться дальше. Как раз хватило заработанных денег. Зачем Володька пошел за мной, я так и не понял.

∗∗∗

Я проснулся от кашля. Тяжелого, надсадного. И долго лежал в темноте, пытаясь уснуть. Даже не сразу понял, что кашляет конь. Пошел в стойло, включил свет. По некогда белой груди стекало красное.

– Хана тебе друг, – я потер глаза, пытаясь сообразить, что же теперь делать.

И пошел в кабинет за пивом. Там, в небольшом холодильнике, Вовка всегда имел в запасе несколько бутылок. Потому что запас из кухни я прикончил еще вчера. Мутным взглядом я оглядел его кабинет. Никогда здесь не был. Некогда, да и без интереса. Как и ожидал – «кабинет» не отличался от резинки на его голове. Я открыл холодильник, вытащил банку, открыл, глотнул с наслаждением. В голове стало проясняться. Я ногой пододвинул стул и сел, слега пошевелил груду бумаги на столе. Опа, новенькая тетрадка, чистая. Интересно.