Моя леди Джейн

Ги шумно вздохнул и с размаху бросился на диван.

– Скажите, ради бога, ну что я вам сделал? Кроме самогó неприятного факта своего существования и того, что меня заставили на вас жениться?

Джейн обернулась и посмотрела на него.

– В этих двух прискорбных обстоятельствах вы неповинны. И я не стану возлагать на вас вину за то, что вне вашей власти.

– Что же тогда? Чем обидел я вас? – продолжал он в шутливо-торжественном тоне.

Она сжала кулаки так крепко, что костяшки побелели.

– Вы пьяница и ловелас, неспособный… неспособный и единой ночи удержать свою жеребятину в штанах!

Ги наклонил голову набок.

– Откровенно говоря, «жеребятину» я держу вовсе не в штанах.

– Не старайтесь меня запутать! – воскликнула Джейн. – Мне все рассказал Стэн. Он принял меня за… за одну из героинь ваших интрижек.

Ги выставил руку вперед, как бы защищаясь.

– Миледи, если можно, давайте рассмотрим мои преступления спокойно, одно за другим. – Он жестом пригласил ее сесть в кресло. Она скрестила руки на груди. – Прошу вас, – добавил Ги.

Наконец Джейн села, хотя и не в то кресло, на которое указывал он.

В настоящий момент уж точно не придумаешь лучшего образа действий, чем предложить мир, причем в форме чистой правды.

– Во-первых, обвинение в пьянстве. Признаю, в ночь благословления небесами нашего брака я проявил неумеренность в возлияниях, но, смею вас заверить, это был единичный – или, скажем так, весьма нетипичный – случай, вызванный той неохотой, с какой я связал жизнь с девушкой, о которой много слышал раньше, но которую не имел возможности узнать.

– И эта жизненная связь теперь будет мешать вашим ночным связям, не так ли?

– Теперь что касается второго вашего обвинения. В волокитстве… – Ги помолчал. Он уже хотел было откровенно рассказать ей о своих поэтических занятиях, но передумал. Мало ему оскорбительных шуток насчет лошадей и упреков в неумении управлять своими превращениями, что ли? Интересно, как долго она будет смеяться, если узнает, что этот «ловелас» на самом деле целыми днями сочиняет в своей конской голове стихи и пьесы, а по ночам записывает их и читает перед публикой? – Да, мне нравилось женское общество.

– Ха! – она указала на него пальцем с таким торжеством, будто чисто словесными средствами только что заставила признаться в избытке амбиций Александра Македонского.

– Да-да, – миролюбиво реагировал он. – Трепещу под вашим испепеляющим взглядом. Однако могу я продолжить?

Джейн победоносно кивнула.

– Я провожу каждый день в теле коня. Многие годы не был при дворе. Примерно так же давно на мою человеческую кожу не падал солнечный свет. Я не думал, что когда-нибудь смогу кому-нибудь подойти в качестве мужа, учитывая, что проживаю только половину жизни, причем ту половину, в которую большинство нормальных людей спят. Вы не представляете, как одиноко чувствуешь себя в таком положении. Так что, каюсь, вплоть до той ночи, когда нас с вами объединили священные узы, я находил утешение в мимолетных связях с разными…

– Проститутками, – перебила Джейн.

– Несмотря на всю историю моих отношений с дамами, уступающими свою благосклонность за деньги, я дал слово королю быть вам безоговорочно верным мужем.

Лицо Джейн едва заметно смягчилось.

– И я держу свое слово.

Она вскинула брови.

– Уже целых двое суток.

– Вот именно. Послушайте, я влачил очень уединенное существование. В моем положении трудно заводить друзей. К тому же, несмотря на все усилия Короля-льва, эзиан по-прежнему все боятся и преследуют.

Черты ее лица снова посуровели.

– Что ж, давайте это обсудим. Вы обладаете волшебным даром, древним благородным отличием, унаследованным от предков и уготованным судьбой только для самых выдающихся из нас. Вы же зовете его проклятием!

– Миледи, ваш взгляд на эзиан очевидно наивен и безнадежно радужен.

– Вовсе он не наивен, – сказала Джейн. – Этот взгляд выработан долгими годами изучения проблемы.

– Изучения историй, в которых прославляются легенды, не более того.

Она поджала губы и покачала головой.

– Вы за всю жизнь хоть одну книгу об эзианстве прочли?

– Нет. – Он предпочитал научным трактатам поэзию и художественную прозу. Но признаваться в этом не собирался. Он встал и приблизился к Джейн вплотную, зависнув над ней, как башня. – Мне и не нужно ничего читать. Я им, эзианством, живу. Скажите мне, к примеру, миледи, что напишут в ваших прекрасных исторических работах хотя бы о сегодняшнем нападении эзиан на тех бедных крестьян? Какой волшебный дар, какое благородное отличие, какая честь и слава в том, чтобы рвать на части целую деревню ради нескольких жалких кусков мяса? Есть ли подобные рассказы в ваших драгоценных книгах?

– Это были не эзиане, – мягко возразила Джейн.

– О нет, это были именно они, – заверил Ги. – Настоящие волки не допустили бы в свои ряды одичавшую собаку и уж точно никогда не стали бы нападать на деревню в компании с людьми. Это был не кто иной, как печально известная Стая, моя дорогая.

Джейн нахмурилась.

– Существование Стаи – только слухи. Настоящие эзиане никогда не стали бы творить таких отвратительных вещей.