Моя летняя ночь

Мы круто проводили время, помогая бабуле со вскапыванием огорода, а деду Васе с перестройкой бани, чем заслужили по рюмашке его самогона. Вот только рюмашки нам оказалось мало, и Романов, дождавшись, когда старички уснут, залез в подпол, и стащил там две бутылки самогона. Мы пили его стаканами, потому что в пятнадцать лет были слишком круты, чтобы переживать о том, что нажремся, и мозгов у нас было не слишком много, чтобы думать, будто какая-то мутная водичка может свалить нас с ног. Закусывали мясом и испеченной в костре картошкой. Опьянения не чувствовали, пока во двор, где мы восседали вокруг костра, не вышел дед. Тот сразу понял, чем мы тут занимаемся, и пытался нас разогнать. Вот тут в наши юные головы алкоголь ударил со всей своей страшной силой. Коршун моментально улетел на реку, Самойлов скрылся в кустах, я удрал в подпол, а Романов, ухватив целую бутылку самогонки, забрался на крышу, хватаясь за бревенчатые выступы дома. Дед Вася искал нас, шастая по улице с дубинкой, но никого не нашел, поэтому весь свой гнев сосредоточил на Юране, требуя, чтобы тот немедленно спускался, но парень лишь орал во все горло "Врагу не сдается наш гордый варяг", распивая заветный напиток прямо из горла. Дед кидал в него всем, что попадалось под руку, но парень умело уворачивался, удивительно легко маневрируя на острой крыше. Дед проклял московское воспитание и уселся на крыльцо в ожидании. Когда-то Романов сам должен был спуститься. К этому моменту Юран перешел на "Взвейтесь кострами, синие ночи", чем разбудил бабулю, и вызвал Коршуна, который не может оставаться равнодушным к советским песням. Так что Мишаня, сырой от ночного купания в Каме, пробрался по кустам, и в обход деда забрался на крышу, присоединившись к распитию и песнопениям. Я, дождавшись, когда бабуля выйдет на улицу, вылез через окно и тоже забрался к пацанам. Последним к нам полез Самойлов, его дед вычислил, пытался схватить за ногу, но мы угрожали скинуть его перегонный продукт с крыши, чего он допустить, конечно, не мог. Так что мы отвоевали эту пьяную ночь и до утра орали песни на крыше, чем вызвали переполох в поселке. Соседи то и дело выглядывали из окон и даже подходили к дому. Кто-то умолял нас спуститься и замолчать. Некоторые угрожали вызвать милицию. Один старик кидался в нас камнями, но попал в окно, поэтому был вынужден прекратить.

Мы спустились, только когда бутылка совсем опустела. Мы были вусмерть пьяны, так что на второй этаж, где ночевали на разложенных на полу матрасах, просто заползали. Бабуля заботливо поставила рядом несколько тазиков, которые нам ой как понадобились, и ведро ключевой воды с ковшом. Весь следующий день валялись, не в состоянии даже спуститься за едой. Так что бабушка принесла нам целую кастрюлю куриного бульона с домашним хлебом, которая была опустошена нами за пять минут. Коршун бережно затер остатки последней коркой.

К ночи более или менее отошли. Старички уже спали, так что нами было принято решение идти на реку. Было необходимо прийти в себя, ведь оказалось, что хитрый Романов спер не две, а три бутылки самогона. Одна из которых все еще была припрятана в кустах, известных только ему, и ждала нас. Набрав на кухне вареных яиц, картошки и котлет, мы пошли на реку, прихватив по дороге дедушкин продукт. И снова напились.

Вот только домой мы вернулись втроем. Романов исчез по дороге. Так что до следующего утра мы, как три придурка, таскались по поселку, выкрикивая имя друга, чем снова вызвали переполох и гнев деда. Романов же преспокойно вернулся ближе к утру, довольный как отъевшийся на помойке кот. Назвать место своего пребывания он отказался, так что мы не разговаривали с ним весь следующий день. Но этого и не требовалось, потому как вторая самогонная ночь сказалась на нас еще хуже. Мы снова провалялись на втором этаже, вызывая деревенских духов рвотными позывами. Зато по тому, что на следующее утро полотенце Романова вернула соседская дочка Настя, приехавшая на каникулы после сдачи сессии, стало ясно, где провел ночь наш друг.

Следующие четыре дня дед гонял нас хлеще, чем командир моей части. Мы отмыли до блеска весь дом, закончили с баней, вспахали, выпололи весь огород. А за то, что вызвали возмущение общественности, привели в порядок поселковую детскую площадку, отремонтировав давно разрушенные качели, песочник и карусель. Выкрасили все красками, которые тащили местные, а Коршун, будучи неплохим художником, даже нарисовал везде персонажей из детских мультиков, чтобы порадовать малышей.

В общем, расположение дачников нам удалось вернуть. Но общее впечатление мы оставили отнюдь не положительное. Бабуля до сих пор называет Романова демоном, полагая, что уворачиваться на крыше от кидаемых в него предметов никто иной не смог бы. А в поселке сложилось стойкое мнение, что в Москве забыли, как воспитывать детей, и подрастающее там поколение потеряно.

***