Было начало октября, но погода стояла необыкновенно теплая, особенно для Среднего Урала. Деревья горели золотом и багрянцем, а на дорожках начал образовываться пестрый ковер из опадающих листьев. Я неторопливо прошла по главной аллее дендрария и села на скамейку, притаившуюся под старой, могучей елью. Тишина… Мысли замедляли бег и вскоре почти заснули…
- Не поможешь ли мне красавица? - сказал старческий, скрипучий голос над самым ухом. Я, вздрогнув, открыла глаза: передо мной стояла древняя, высохшая старушонка в черном шерстяном платье, лакированных туфлях и красной шляпке с неимоверно широкими полями, под которыми было трудно различить лицо говорящей. Она вопросительно смотрела на меня, опираясь на отполированную палку с костяным набалдашником.
- Да, конечно, если это в моих силах, - ответила я.
- Вот, голубушка, пришло мне письмецо, а я прочитать его-то и не могу – очки дома забыла, а без них никак не разберу.
- Хорошо. Где письмо? - старушка из крошечной, черной сумочки вынула сложенный вчетверо листок. Я взяла его, развернула и собралась читать, но тут заметила, что старушка все еще стоит.
- Бабушка, да Вы садитесь! Письмо-то длинное, устанете стоять.
- Скамейка, милая, не больно чистая, все платье перепачкаю!
- Ерунда! – сказала я и достала из своей сумки большой белый полиэтиленовый пакет, расстелила его на скамейке и предложила старушке на него сесть. Старушка согласилась. Я начала читать. Письмо было, видимо, написано он племянника старушки, поскольку начиналось оно со слов «Дорогая тетушка…». Далее племянник описывал свое путешествие по Франции и закончил письмо пожеланием тетушке всевозможных благ.
- Спасибо, Эллиночка, спасибо, что помогла! – сказала старушка, убирая письмо обратно в сумку.
- Откуда Вы узнали, как меня зовут? – удивилась я.