Моя любимая мачеха, или Она не твоя

Слезы лились по щекам, подбородку, капали на грудь, я пыталась их стереть, вздохнуть поглубже, но рыдания душили.

— Прости, прости. Я так виновата. Я не должна была. Прости…

Мне было страшно взглянуть в лицо мужчине, увидеть в его глазах презрение, ненависть.

— Мила, расскажи мне, что произошло?

Судорожно сглотнув, я закрыла лицо руками. Нужно собраться с силами и сказать все прямо.

Сейчас!

— Я …

Оставленный на столе телефон Баграта зазвонил, и на экране высветилось фото Романа.

Слова застряли в горле. Я не могла произнести и слова.

С тяжелым вздохом муж потянулся к мобильному и ответил на звонок:

— Да, Ром.

Я не слышала собеседника, но Баграт в раз поменялся в лице.

— Где он? В каком состоянии? Сейчас буду!

Муж говорил уже на ходу, идя в прихожую. Я шла за ним.

— Мила, останься дома. Рома в больнице. Мне нужно ехать. Когда я вернусь, мы договорим, но что бы ни произошло, все решаемо. Главное — ты жива и здорова, слышишь?

— Что с Ромой? — мой голос дрожал не от слез, а от страха.

Куда он влез? Хоть бы не авария. Лишь бы остался живой…

— Подрался с кем-то, — я еле сдержала вздох. — Его забрала скорая, говорят, состояние стабильное. Я позвоню тебе, как сам все узнаю. Не переживай.

Наклонившись, Баграт поцеловал меня в висок.

— Отдыхай.

Дверь за ним захлопнулась, а я осталась стоять и смотреть невидящим взглядом на нее. Обхватив себя за плечи, постаралась согреться, но ничего не выходило. Тело била мелкая дрожь, голова раскалывалась от слез и известий. Помимо воли я волновалась за Романа и тут же корила себя за эти эмоции.

Кое-как поднявшись в свою спальню, я закуталась в одеяло и разрыдалась. Я оплакивала свой брак, руины своей жизни и будущее без Баграта. Ведь понимала, он не простит мне измену. А я после случившегося не смогу жить под одной крышей с Романом. Даже если муж решит не расторгать брак, переведя его в плоскость формальной договоренности.

Брак по расчету… именно в такие отношения я вступала неделю назад. Теперь же это определение нашему союзу причиняло так много боли и сожаления.

Я не хочу быть фиктивной женой! Не хочу терять Баграта, только теперь у меня нет права голоса.

Я все разрушила сама.

Сама.

Глава 24 Роман

Я смотрел в потолок, будто пытаясь просверлить в нём дыру. Белоснежный и ровный, он раздражал до потемнения в глазах. Страшно бесил, напоминая безупречность, которую я сломал. Намекая на невинность, которую отобрал.

— Ну и история, — протянул Яромир.

— Шёл бы ты уже, — недовольно проворчал я. — Жалею, что тебе рассказал.

— Ну уж нет, — навис он надо мной. — Я твой друг, Сабуров! И не оставлю тебя висящим над пропастью.

— Да я вроде как лежу, — саркастично хмыкнул я. — Мы в одной из лучших клиник столицы. Какая, к дьяволу, пропасть?

— Та, что довела тебя до безумия, — вздохнув, он снова сел. Передёрнул плечами от воспоминания: — Чёрт, Ромка, я никогда не видел тебя таким. В тебя словно кто-то вселился. Глаза горели, рот искажён, волосы дыбом. Думал, ты Аллу задушишь прямо в кровати, как грёбанный Отелло. А тут… вот что.

Он замолчал, а я снова уставился в ненавистный потолок. Тело ломило, челюсть ныла, содранную кожу саднило, но в груди болело сильнее. Из коридора донёсся негромкий плач. Яромир неуютно поёжился и осторожно проронил:

— Алла, конечно, натворила дел, но может, позволишь ей войти и хотя бы извиниться?

— Сучка сломала мне жизнь, — с ненавистью процедил я. — Нахуй мне её извинения?

— Да уж, — вздохнул он и пятернёй взъерошил волосы. — Но… твой отец знал, что делал, когда женился на девушке возраста сына. В конце концов, подобное случается сплошь и рядом.

Я наградил его тяжёлым взглядом, и друг торопливо кивнул:

— Но Алла сучка, без сомнений. Надо же придумать — добавить наркотик в питьё! Совсем безбашенная… Не могу поверить, что она промолчала об этом, когда ты повёз мачеху домой. А что, если бы вы попали в аварию? Знал бы — ни за что бы тебя за руль пустил.

Он замолчал и тревожно глянул на свой телефон. Я тут же предложил:

— Иди. Тебя никто не приговаривал быть сиделкой и томиться у моей постели.

— Дождусь твоего отца, — убрал он сотовый. Помрачнев, добавил: — Это моя вина, что ты попал сюда.

— Не льсти себе, — с трудом ухмыльнулся я и тут же скорчился от боли. — Ты у нас, конечно, признанный чемпион, но пропустил удары я сам, — выгнул бровь: — Скорее всего, наркотик всё ещё действовал, вот моя реакция и была замедленной.

— А ночью она у тебя тоже была… — ехидно уточнил друг. — …Замедленной?

Я пропустил издёвку мимо ушей. Вспоминать о прошедшей ночи было сладко до ноющей боли в груди. До ввинчиваемых в сердце кинжалов. Учащённого пульса и сонма мурашек. Как бы я хотел, чтобы Милена приняла меня так жарко по собственной воле. Но она…

— Я сделал всего пару глотков, а Милена выпила всё остальное.

В голосе прозвенела горечь. Стоило догадаться, почему мачеха бросилась мне на шею, утро стало препоганейшим.

— Хватит себя за это корить, — поморщился Яромир. — В конце концов, она сама пришла на вечеринку. С тобой приехала! Да ещё папик в командировке. Ясно же, что мечтала получить новые впечатления, а ты лишь…