Моя любимая сестра

Сначала Джен попыталась оттащить ее одна. Я это слышала. Но дитя цветов ни за что не смогла бы избавиться от огромного тела моей сестры без посторонней помощи. «Одна женщина не справилась бы», – сказал офицер, но вот две – вполне.

– Лорен, – голос Джен напоминает шипение, – проснись.

Это продолжается добрую минуту.

– Прекрати, – наконец стонет Лорен.

– Нет. Проснись.

– Нет. Эй! Прекрати! Что ты делаешь? – Представляю, как Джен стаскивает Лорен с дивана.

– Помоги мне! – огрызается на нее Джен.

– Это Бретт!

– Возьми ее за ноги.

Лорен смеется.

– Бретт НАПИЛАСЬ. Очнись, Бретт!

– Возьми ее за… ну вот. Молодец. Теперь двигайся.

– Это Бретт?

– Шевелись.

Дверь со скрипом открывается. Включается свет.

– Ой, – жалуется Лорен, и слышится тошнотворный шлепок, потом еще один. Ноги Бретт бросили на бетонный пол гаража.

– Давай снова, возьми ее за ноги!

– Это Бретт?

Свет выключается.

– Просто подожди здесь, – велит Джен. – Я возьму ключи. Никуда не уходи.

Лорен действительно тихонько ждет, когда вернется Джен и откроет багажник машины. Теперь становится понятно, почему они так хотели взять мою машину. Понятно, почему Лорен сама не понимала свои аргументы. Похоже, у нее остались лишь частичные воспоминания о том, как она засовывала тело моей мертвой сестры в багажник машины, если вообще остались. Что бы с ней сделала Джен, не вмешайся Стефани? Я стараюсь особо об этом не думать.

– Ладно. Поднимай ее. Вот так. Теперь можешь отпустить.

Багажник захлопывается, и я слышу, как запирается дверь в гараж. Они вернулись на кухню.

– Помоги мне, – снова говорит Джен.

– Что это?

– Просто помоги мне это убрать.

– Но что это?

– Томатный суп.

– Суп?! – кричит Лорен.

– Ш-ш-ш!

– Почему суп на полу?

– Ты его разлила.

– Прости, Джен.

– Все нормально. Просто помоги мне его убрать. Нет! Не ешь его. Ужас. Лорен. Нет!

Джен рыгает, а может, это я.

– Я хочу есть.

– После этого я сделаю тебе пиццу.

– Я похожа на «Медиума с Лонг-Айленда»?

– С тобой все в порядке. Просто продолжай тереть.

Следующие полчаса они молча счищают кровь моей сестры.

– Ты как, Лорен? Нет. Лорен. Не возвращайся на диван. Лорен. Эй. Лорен, идем спать. Лорен? Лорен? – Джен вздыхает. – Лорен? – зовет еще раз. – Чертова алкоголичка. – Снова шуршание и какое-то барахтанье.

– Ты хочешь заняться со мной сексом? – хихикает Лорен.

Как я поняла, тут Джен ее раздевает. Уверена, к этому моменту она уже избавилась от своей окровавленной одежды. Как? Какая-то больная часть меня хочет это знать.

Наконец шуршание прекращается. Шаги Джен удаляются. Лорен снова начинает храпеть, уже голая.

* * *

Мне нужно потренироваться брать паузу. В стрессовых ситуациях нужно взять паузу перед ответом, чтобы не сделать или не сказать то, о чем потом будешь жалеть. В прошлом я реагировала мгновенно и не раздумывая, что иногда приводило к ужасным последствиям.

Я прослушала запись три раза за один присест, после чего убрала ее в ящик тумбочки средних веков, которую Бретт купила на рынке Бруклина, и рыдала, пока не пришло время забирать Лайлу из школы. Мои опухшие глаза не требовали объяснений, но стало еще хуже, когда Лайла предположила, что я плакала не по той простой и очевидной причине, как тоска по младшей сестре. «Все хорошо, мам, – сказала она, – у меня тоже некоторые дни хуже других». Она права, некоторые дни словно бульдозеры. Я скучаю по Бретт. Я люблю Бретт. Но Лайла никогда не узнает, что горевать можно о многом чем еще.

Этим утром я устраиваюсь прослушать запись в четвертый раз, проводив Лайлу в школу. Она не так давно перешла в восьмой класс и тут же стала сенсацией. Столько приглашений на ночевки и столько приглашений для меня – присоединиться к книжным клубам, винным клубам, клубам по всякой фигне, – и я начала отказываться, отчего все, конечно же, еще больше захотели заполучить нас. Что случится с Лайлой, если кто-то узнает правду о ее тете, обо мне? Люди будут ненавидеть нас с тем же рвением, с каким любят сейчас. Мы этого не переживем.

Засовываю в уши белые наушники и ложусь на кровать Бретт, чтобы с открытыми глазами прослушать ее последний час. В этом доме есть швейцар, а в некоторых квартирах – потрясающий вид на Гудзон, но совершенно негоже делить кровать со своей дочерью-подростком. У нас чисто, насколько возможно, но это вовсе не означает чистоту.

Слышу, как стонет моя сестра. Слышу, как моя сестра начинает умирать, слезы страдания размывают стопку одежды, лежащей на полу возле шкафа. Арч аккуратно сложила ее в мусорные пакеты и оставила у швейцара, но я не знаю, что с ней делать. В шкафах и ящиках нет места. Одежда красивая, из тех мест, о каких я никогда не слышала, но она мне не подходит. А продавать ее на eBay как-то неправильно.

Бретт стонет во второй и последний раз.

Я резко и уверенно сажусь, тяну за белый провод, чтобы вытащить наушники. Похлопываю по покрывалу в поисках телефона, а когда нахожу, отыскиваю в контактах ее номер и, пока не передумала, нажимаю на него ногтем. Джесси не отвечает, что даже к лучшему. Мне нужно потренироваться, чтобы оставить голосовое сообщение.