Моя любимая сестра

Келли не пришлось ждать, чтобы ее осмотрел доктор, а ее проблема заключалась лишь в дурном вкусе на мужчин. Я пошла вместе с мамой отдавать анкеты французской медсестре, объяснила ситуацию на английском, словно на английском прозвучит куда более ужасающе и вызовет принятие срочных мер. Но эта пара все еще сидела, когда мы уходили оттуда час спустя, Келли была абсолютно здорова (для теста на беременность было еще рано), и я помню, как в такси по дороге в отель думала, что мир больше заботится о таких, как Келли, нежели о таких, как та девочка.

Так что я совсем не бескорыстна. Я посвятила себя проблеме, которая продиктована корыстными целями: помогать девочкам, которые не похожи на Келли. Пришло время выйти на первый план.

* * *

Лайла разворачивается у проволочного стеллажа в самом конце склада. На ней шлем и натянутая улыбка. Она разворачивает назад и только начинает разгоняться, как Келли ее ругает.

Лайла паркуется и слезает с велосипеда под преувеличенные улюлюкания и аплодисменты, словно только что прошла квалификацию на Олимпийские игры. Она кланяется и тут же становится цвета энергетического сока Джен (из свеклы, моркови и чиа), когда весь этот сюр заканчивается.

– Мам, я даже не выжала максимум, – жалуется она, снимая шлем и передавая его Келли.

Сет просит минутку молчания.

– Пока мы все не перевозбудились, хочу вам кое-что показать.

Он садится на велосипед, убирает подножку, кладет руки на ручки и сжимает их. Велосипед резко дергается вперед.

– Воу! – кричит Сет как маленький и нажимает на ручки, отчего разгоняется еще больше. Он тормозит всего в нескольких шагах от фургона доставки и, тяжело дыша, оглядывается на нас. – Многие электровелосипеды издают прерывистый звук, когда разгоняются, – говорит Сет, возвращаясь к нам. – Но у всех них есть одна общая черта. Они не издают ни звука, когда припаркованы, включены они, – Сет щелкает выключателем, – или выключены.

Келли смотрит на меня.

– Это проблема?

– Определенно. – И Лайла только что отлично ее продемонстрировала.

– Что я сделала? – взволнованно спрашивает Лайла, ее кураж за долю секунды сменяется унынием. Она ковыряет небольшой прыщик на щеке. По пути сюда я слышала, как она снимала инста-сторис, где говорила, с помощью какой косметики скрыла этот самый прыщик. Вместо того чтобы размещать в соцсетях материалы, которые заставят ее сверстников думать, что их жизнь не соответствует ожиданиям, Лайла уверяет девчонок своего возраста, что все, через что они проходят – прыщи, неловкость, дискомфорт, – это совершенно нормально. Что все они звезды. Сейчас у нее почти тридцать тысяч подписчиков, а мы еще не начали съемки.

– Ты не сделала ничего плохого, – уверяет ее Сет. – Проблема в дизайне. Так как велосипеды не издают никаких звуков, когда припаркованы, человек легко может забыть его выключить. А следующий интуитивно возьмется за ручки. – Сет берется за ручки. – Но из-за дизайна поворотной ручки, сам того не желая, ездок разгоняет велосипед – что опасно не только для него, но и для тех, кто идет перед велосипедом. Например, ребенок. А потом, так как ездок пугается и теряет равновесие, естественная реакция такова, – Сет еще крепче сжимает ручки, – а от этого велосипед лишь набирает скорость.

Сет выпрямляется и скрещивает руки на груди. Этот парень чувствует себя полезным, когда случается хороший глюк.

– Это как-то можно решить? – спрашивает Келли.

Сет подходит к своему рабочему месту, раскидывает в стороны несколько гаджетов и поднимает небольшое черное устройство.

– Ну вот. Это, дамы и господа, – он поворачивается, чтобы все хорошо видели, – называется выступом для большого пальца. Он присоединяется к краю ручки, благодаря чему сложнее случайно газануть.

– Так присоедините его, – нетерпеливо говорю я.

Сет смотрит на Келли.

– Мне нужно, чтобы ваша сестра увеличила бюджет прямых затрат на материалы.

Я возмущенно поворачиваюсь к Келли. Она отправила в Нью-Йорк бизнес-классом шестерых из восьми членов совета, но у нас нет бюджета, чтобы сделать велосипеды безопасными?

– Вы просчитали рентабельность выступов? – спрашивает меня Шэрон.

На складе становится тихо, он словно девятый член совета, ожидающий моего ответа. Проходит несколько напряженных секунд. Такое ощущение, будто это один из тех ужасных снов, ночных кошмаров, в котором ты возвращаешься в школу, идешь сдавать выпускные экзамены и с тошнотой понимаешь, что в этом семестре вообще не ходил на занятия. Потому что я не имею ни малейшего чертова представления, какова рентабельность выступов.

– Три к одному, – отвечает Келли – благослови и трахни ее кто-нибудь. – Из-за них цена станет слишком высокой. Мы бы хотели изменить слоган. Но «За каждую семнадцатую поездку мы доставим велосипед нуждающимся имазигенским семьям» как-то не звучит.

Шэрон цокает.

– Знаю, – вздыхает Келли.

– На что еще можно повысить цену? – интересуется Шэрон. – Знаете, я хожу в тренировочный центр, и они берут плату за полотенца.

Келли кивает и энергично угукает.

– Велосипедные ботинки. Бутылки для воды. Уверена, мы что-нибудь придумаем.