Моя любимая заучка

Мир рушился на глазах и душа превратилась в одну сплошную прожжённую адским пламенем дыру. Все взгляды были устремлены на сладкую парочку, вошедшую в столовую. Они держались за руки и выглядели до омерзения счастливыми.

А когда Смирнов уселся рядом с ней за стол, появилось адское желание тут же вскочить с места, схватить его за грёбаные кудри и мордой протащить по всему столу. Так, чтобы посуда разлеталась вдребезги, загоняя острые осколки прямо в мерзкую рожу.

Эта дрянь сделала это специально. Он стал её первым. Да, он поступил некрасиво, но собирался же всё исправить!

И что было бы дальше? Да хрен его знает! Но лобзаться с кем-либо она точно не должна. Просто не может, нельзя!

Ромашова должна принадлежать только ему. Ни Смирнову, ни мерзкому рыжему дружку, никому.

И трахать её никто не должен, кроме Громова. Да даже просто трогать, обнимать, близко подходить.

А она суёт свой язык Смирнову в рот!

— Целый день впереди, время ещё есть очаровать какую-нибудь малышку. Я же просто красавчик, — Тёма лихорадочно обшаривал взглядом столовую, нервно теребя пальцами по столу, — О! Всегда любил коротышек.

Тёма рванул к выходу, куда направлялась староста Чеслава Чернышева в окружении подружек.

— О нет, дружище, зря ты это затеял…

Боря озабоченно смотрел, как Тёма подходит к Чеславе и что-то мямлит, краснея. А она смотрит на него, и явно не понимает, чего тот от неё хочет. Он что-то сказал ей, Чеслава быстро замотала головой, и, вцепившись в подружек, вылетела из столовой.

Тёма топтался на месте и смотрел ей вслед. Боря прикрыл ладонью глаза. Делал всякую херню Тёма, а стыдно было ему.

— Его надо привязать в спальне и перевести на индивидуальное обучение. Какой же он придурок, да, Макс?

Громов сидел неподвижно и мыслями явно был где-то далеко. Пустой взгляд серых глаз не отображал ни одной эмоции. Он смотрел куда-то перед собой и не видел ничего. Смотрел сквозь лица, стены…

— Макс? — Боря только сейчас обратил на него внимание, обычно они прикалывались над Тёмой вместе, — Э-э-эй!

Боря пощёлкал перед его лицом пальцами. Громов медленно повернул голову в его сторону и не произнёс ни слова. Взгляд пустой, как стакан из-под сока, стоявший на столе.

Боря внимательно посмотрел на друга и нахмурился:

— Что за херня с тобой происходит в последнее время, ничего не понимаю? У тебя если какие-то проблемы, так, блять, скажи мне! Станет легче и, возможно, я смогу помочь тебе, да ты и сам это знаешь.

Громов встряхнул головой и с чуть слышным рычанием запустил пальцы в волосы, низко склоняясь над столом.

— Я позвоню твоим родителям, если ты сейчас же не объяснишься, — Боря скрестил руки на груди и сурово смотрел на темную макушку.

Громов поднял голову, посмотрел на Борю усталым отрешённым взглядом и сказал:

— Это всё из-за Ромашовой.

Боря весь обратился в слух и явно ждал продолжения.

— Что из-за Ромашовой?

И тут понимание пронеслось в глазах у Заболотина, и он удивлённо присвистнул:

— Мать честная, так ты тогда трахнул Ромашову?

Громов молчал, тупо смотря перед собой. Видок был ещё тот. Глубокие тени пролегли под глазами, а цвет лица отдавал серым оттенком. Он вообще спит?

— Ну трахнул и трахнул, что с того? Чего ты ведёшь себя как истеричка-то?

Громов тяжело вздохнул и собирался уйти.

— Макс, в чём проблема? — не отставал от него Заболотин.

Громов встал, перекинул сумку через плечо и на ходу бросил:

— Я сам не знаю.

И ушёл, оставив Борю напряжённо смотреть ему вслед.

Глава 23

Громов быстрым шагом направился к аудитории, первой парой сегодня была история. Снова общая пара для всего потока, а значит там будет Ромашова. И Смирнов.

Громов не мог дождаться, когда он сможет увидеть Ромашову. Чёткого плана в голове не было, но он не мог себя сдержать, тем более тоска в груди не давала покоя. Казалось, что ещё чуть-чуть, и он потеряет её навсегда.

Глупо, конечно, ведь она никогда ему и не принадлежала. Но чувство утраты вцепилось острыми когтями и не отпускало. Он понимал, что нужно действовать, попытаться всё исправить, извиниться, поговорить…

И что он ей скажет? Привет, Лиза, извини пожалуйста за то, что трахнул тебя без разрешения, просто ты мне очень сильно нравишься. Вот такой вот я, по-другому не умею. Не могла бы ты бросить Смирнова, он мне не нравится, и я хочу набить ему морду?

И все оставшееся время до пары он мысленно учился вежливо разговаривать с Ромашовой.

Толпа студентов уже расположилась в коридоре в ожидании преподавателя. И студенты, как всегда разделившись на группы, кидали друг в друга скомканную бумагу, оскорбления, подколы и прочее. В общем занимались тем же, чем и всегда, когда их объединяли на паре.

Центром внимания в этот раз стал Пожарский. Рыжий измазался в каком-то говне и пытался почиститься, но у него плохо получалось. Скорее всего в столовой измазался шоколадом или кофе, или какао. Хотя может и правда в дерьме измазался, это же Рома.

Громов облокотился о подоконник и не участвовал в этой бесконечной войне между группами. Он ждал Ромашову, она ещё не подошла.