Моя любимая жена

Тайванец безучастно взглянул на Билла (хотя в офисе их и представили друг другу), затем с притворной любезностью улыбнулся Цзинь-Цзинь. Билл сразу почувствовал к нему антипатию. Он попытался вспомнить, зачем этот тайванец притащился в Шанхай. Кажется, он был совладельцем одной из здешних компаний сотовой связи, и у него возникли разногласия с шанхайскими партнерами. Жена тайваньца — маленькая женщина в очках — начала деловито выкладывать на стол купленные ею раскрашенные фигурки. Фигурки изображали сцены пыток, обривание голов старикам и заламывание рук женщинам. Палачи, одетые в зеленую военную форму, держали в руках красные книжечки, будто в цитатниках заключались все истины на свете.

— Вы только посмотрите, что мистер и миссис Ван приобрели на Дуньтайском рынке! — щебетала Тесса. — Какие прикольные штучки! Сувениры времен культурной революции. И зачем они только делают такие фигурки?

— Рынок, дорогая моя, — ответил ей муж. — Те, кто их делает, знают, что туристы падки до сувениров.

Это было сказано извиняющимся тоном, словно Девлин ощущал неловкость перед тайваньскими гостями. Обычно такую неловкость вызывают дети, брякнувшие что-нибудь невпопад.

Тесса наморщила лоб.

— Ну да, конечно. Деньги, — пробормотала она.

— Естественно, деньги, — подтвердил Девлин.

Билла удивило, что Тесса даже не спросила разрешения присоединиться к ним. Она подозвала официантку и громко, на самом примитивном английском, стала заказывать чай.

— А вы из каких краев будете? — спросила она Цзинь-Цзинь тоном, каким судья ведет опрос свидетелей. — Я бы не сказала, что у вас типично шанхайская внешность.

— Моя мать родом из Чанчуня, — ответила Цзинь-Цзинь.

Билл впервые слышал это название и не знал, означает ли оно город или провинцию. Почувствовал его замешательство, Цзинь-Цзинь пояснила:

— Это большой город в провинции Дунбэй, к северу отсюда, вблизи границы с Северной Кореей. — Она повернулась к Тессе. — А мой отец — из Гуйлиня, что к юго-западу от Шанхая. Но я росла в Чанчуне.

Ответы Цзинь-Цзинь удовлетворили Тессу.

— Вот вы откуда! Как там говорят? Дунбэй-хо?

— Да. Дунбэй-хо. Северо-восточный тигр.

Тайванец глотнул принесенный чай и шумно втянул ртом воздух. Наверное, обжег себе язык. Его жена скучающим взглядом обводила стены, пока не заметила фотографию одной голливудской кинозвезды, известной приверженки буддизма. Миссис Ван неуклюже поднялась из-за стола и направилась к снимку. Потревоженные фигурки недовольно загремели.

— Я так и думала, — продолжала Тесса. — У вас не совсем китайское лицо, не говоря уже о том, что в Шанхае такой типаж практически не встречается. — Миссис Девлин сощурилась. Она и впрямь вела себя, как судья, готовящийся вынести вердикт. — Хм… Я бы сказала, что у вас в лице есть маньчжурские черты.[46]

Цзинь-Цзинь нахмурилась. Такой Билл видел ее только один раз, когда система безопасности заблокировала ключ зажигания в «мини-купере».

— Чанчунь, — повторил Хью Девлин. — Досталось им. А ведь во времена плановой экономики это был «образцовый район». Пример для подражания. Уголь. Автомобили. Тяжелое машиностроение. А потом тамошние власти, как говорят, не уловили тенденцию времени. Как там теперь? — Вопрос почему-то был обращен к Биллу, словно он являлся экспертом по Чанчуню. — Это правда, что там половина населения — безработные?

Супруги Девлин глядели на Цзинь-Цзинь… наверное, ученые смотрят так на своих подопытных животных. Билл не знал, насколько допустимо в Китае в лоб задавать незнакомым людям подобные вопросы.

— Там много людей без работы, — сказала Цзинь-Цзинь, поднимаясь из-за стола.

От волнения ее прекрасный английский стал предельно лаконичным, лишившись личных местоимений и устаревших идиом, которые так нравились Биллу. Он понял, что китаянка задета вовсе не расспросами о безработице в ее родном городе.

— Я не маньчжурка, — отрезала Цзинь-Цзинь, глядя Тессе прямо в глаза.

— Конечно же нет, дорогая, — усмехнулась жена Девлина. — Мне просто показалось.

— Мне пора, — без всяких церемоний объявила Цзинь-Цзинь.

Путь ей загораживал тайванец, облизывавший обожженные губы. Даже не попросив его отойти, Цзинь-Цзинь протиснулась в узкую щель между ним и столом. Мистер Ван удивленно попятился.

Не взглянув на Билла, Цзинь-Цзинь покинула чайный домик.

— Забавная девчонка, — констатировала Тесса. — Где вы ее откопали, Билл?

— Это моя соседка. Живет в соседнем корпусе. Всего лишь соседка, которую я случайно встретил на улице.

Хью Девлин, казалось, был расстроен случившимся.

— Сердце разрывается, когда думаешь о местах вроде Чанчуня, — сказал он, осторожно прихлебывая жасминовый чай. — Знаете, Билл, как сейчас называют те края? Ржавым поясом Китая. И если бы без работы оставались только крестьяне! Нет. Целые города. Целые регионы. — Девлин задумчиво уставился на стеклянную чашку. — В Чанчуне живет двадцать миллионов человек, и им сейчас очень паршиво. Мы не имеем права забывать об этом. Мы должны что-то сделать для них.

Он встал из-за стола.