Моя любой ценой

— Да вот недавно. Подорвали его тачку.

Блядь, ну, конечно. Сдох он, как же. Поэтому нас со Златой почти повязали.

— Понял, спасибо за новости.

— Если бы ты не свалил… Все бы вышло более удобно.

И смотрит так, будто ждет признания. Наивный.

— Кто, Фель? Кто постарался? А главное — как?

— А тебе-то, что за печаль мои проблемы?

— Мы тут, знаешь ли, все в одной лодке, — флегматично выдает Заславский. — Или считаешь по-другому?

Я по-прежнему молчу. Не время пока еще посвящать в свои дела никого.

— И жена моя тебя больше не вставляет, — вдруг добавляет этот волчара.

Я охереваю и смотрел на него, как на идиота.

— А ты мазохист такое обсуждать? Нравится, когда про твою бабу языками чешут или глаза ломают?

И тут он начинает ржать. В голос. Как конь.

— Да ладно! Вот не думал, что такое возможно. И откуда взялась эта краля, которая забила светлый образ Олюшки? — Да еб вашу мать! Как?! — И где эта нимфа?

— А не прихуел ли ты часом? — заводясь на пустом месте.

— Тише, все, молчу, — тут же прекращает паясничать Заславский. — Извини, но не поверил сначала, но надо же как… Поздравляю, что ли.

— С чем?

— С счастьем в личной жизни, — довольно скалится тот. — Но если серьезно, слабое место нужно прикрывать, Феликс. И держать под контролем.

— Ты мне еще советы, блядь, раздавать будешь?!

— Ты же советовал, — возвращает ответку. — Или забыл уже, как ржал надо мной, когда я пришел к тебе после покушения?

Вздыхаю.

— Ладно. Что с Тагаевым? Ты в курсе, не надумал он вернуться?

— А Камиль в лесу. Живет в своей хижине с девчонкой какой-то.

Богдан многозначительно замолкает.

— Может, подскажешь, откуда у него такая девчуля нарисовалась?

— Я? — вроде как удивляюсь. — Меня тут больше месяца не было.

А сам делаю пометку — проверить ту ли привезли. Если я просчитал все верно, то Камиль очень скоро вернется.

— Ну да, — усмехается Заславский. — И ты, конечно, не просто так при упоминании о ней встрепенулся.

Нет, все же старею походу. Надо что-то с этим делать.

— Не знаю, о чем ты. Но за новости спасибо. Я так понимаю, теперь, когда Басманов отошел в сторону, Лихачев всем верховодит?

— Именно. Рвет и мечет. Ищет девчонку.

— Спрятали-то надежно?

— Обижаешь. Но это не решит проблемы.

— Не решит, — соглашаюсь. — Но у каждого из нас сейчас свой фронт работа. Держи в курсе.

Разговор с Богданом оставляет хреновое послевкусие. Он походу реально думает, что Басманов подох. А я вот нутром чую — нет. Сученыш ловко сыграл и отошел в сторону. Надо только понять, кто этот третий, что имеет личный счет к Тагаеву.

И лучше не откладывать это на потом.

Бросаю взгляд на часы — до вечера надо успеть много всего, а потом… Стылая тоска вновь занимается внутри и царапает, будто зверь прутья клетки.

К ней хочу. К Злате. Увидеть, запах ее вдохнуть. И просто побыть рядом, подышать. Вспомнить, что в моей жизни не только дерьмо, которое надо разгребать, но еще и вот свет, ради которого готов наизнанку вывернуться…

Всего несколько часов, и я будут с ней.

53. Злата

В этот раз я не испытываю дискомфорта, находясь в квартире Феликса. Сейчас вообще многое чувствуется иначе. Возможно все дело в гормонах — все-таки сегодня меня едва не убили. Или едва не похитили. Что тоже не добавляет радости.

Я в итоге отказываюсь от доставки и банально кручусь на кухне, чтобы за готовкой хоть немного успокоиться.

Немногочисленные вещи, которые я забрала перед отъездом, все же разбираю. Смотрю на все тот же набор рубашек и странное чувство дежа вю накрывает. Почему-то представляю, как бы выглядел наш шкаф, если бы мы и правда жили вместе, по-настоящему, а не вот так, пока есть угроза безопасности.

И эта картинка неожиданно резонирует во мне. Я понимаю, что мне это не противно, и что я в каком-то смысле хотела бы попробовать.

Феликс приезжать поздно вечером. Уставший. Это видно по его лицу. Но стоит ему переступить порог, как в его глазах появляются мягкость и нежность. Он словно сбрасывает с себя огромный груз и дома расслабляется.

— Голодный? — спрашиваю.

— Пиздец как, — жадно смотрит на меня, но не подходит. И эта его сдержанность меня почему-то цепляет. Словно он и правда пытается держать границы, которые я очертила.

— Тогда мой руки.

Накрываю на стол, нервничаю немного — вдруг не понравится? Вообще с чего бы? Пусть в принципе спасибо скажет, что готовлю. Но если честно, мне важно, чтобы Багрову понравилось.

Он действительно голодный — ест все подряд и на добавку соглашается. А я ловлю себя на мысли, что мне нравится за ним наблюдать, что во мне зреет иррациональное желание накормить и обогреть это жёсткого и неприступного мужчину.

— Спасибо, — говорит он. — У тебя золотые руки.

Ловит меня, когда прохожу мимо, чтобы убрать тарелки.

— Сама почему не ешь?

— Так я уже… День-то длинный.

— Прости, замотался совсем, — вздыхает, ткнувшись лбом мне в живот. — Дел невпроворот.

— Ничего, я понимаю.

— Я скучал, Злат. Весь день скучал. Ты же не собираешься сбежать?

Он отстраняется и очень серьезно смотрит на меня.

— С чего ты это решил?

— С того, что ты так трясешься над своей независимостью, что можешь решить, будто я это специально все устроил.