Моя любой ценой (СИ)

В тот день, когда сбежала от него, я все же так и не решилась позвонить Олегу — моему однокурснику. Три раза порывалась, но в итоге струсила и не стала.

А когда на следующий день снова получила букет и записку с похожим содержанием, опять открыла контакт друга. И снова закрыла.

Но после пятого букета я-таки сдалась. Поняла, что должна что-то сделать, чтобы остановить Феликса.

Разговор с Олегом вышел неловким. А уж когда я ему объяснила суть моей просьбы, он явно был шокирован.

Ещё бы — подруга, которая во время учебы никого к себе не подпускала, вдруг просит сымитировать следы бурной ночи.

— Злат, ты уверена? — раза три переспросил тогда он. — Может, проще в полицию пойти и заявление написать? Что он тебя преследует.

Сложно было объяснить, почему такой метод с Багровым не выйдет. По большому счёту доказательств его могущества было не так уж много — он его не выпячивал, не демонстрировал, как, бывало, это делал Паша. Что, кстати, меня немного раздражало. Нет, у Феликса это ощущалось на каком-то ином уровне. Я просто знала, что все это не сработает.

А ещё знала, что терпение Багрова на исходе. Это очень чувствовалось по тем словам и фразам, что он писал в записках. Поэтому оттягивать дальше было нельзя.

Вышло все до жути стыдно и неловко. В итоге после нескольких попыток у меня на шее оказалась пара внушительных следов и даже один рядом с ключицей.

Олег испытывал неловкость едва ли не больше меня. Так что распрощались мы довольно скомканно.

— Ну, ты звони, если что. Вдруг он так и не отстанет, и помощь понадобится, — сказал он напоследок. Я, конечно, пообещала, что позвоню.

И вот сейчас держу в руках очередной букет и очередную записку, и понимаю, что интуиция меня не подвела.

«Хватит, золотце. Я устал ждать. Вечером за тобой приедет машина. Не упрямься и не усложняй себе жизнь”.

Вот и все. Кот устал играть с мышкой и решил очертить границы клетки. Становится очень горько, что я, получается, все же обманулась, понадеялась, что есть у него что-то ко мне. Но нет. Только эгоистичное желание обладать новой красивой игрушкой.

На встречу специально надеваю рубашку, чтобы следы легко можно было разглядеть, но при этом они бы не выглядели выставленными напоказ. Все должно быть естественно.

Я волнуюсь так, что руки слегка дрожат. Но стараюсь дышать глубже, чтобы не потерять контроль окончательно.

Дорога до того же самого отеля пролетает слишком быстро. Я не успеваю окончательно найти равновесие. Кажется, в этот раз подниматься на последний этаж мне ещё страшнее.

Замираю перед дверью, делаю глубокий вдох и… не успеваю постучать. Потому что она распахивается, и я вижу Феликса.

Его жадный взгляд тут же берет меня в плен. Пронизывает, цепляет.

— Наконец-то, — выдыхает Багров и буквально втаскивает меня в номер. Я едва успеваю выставить руки перед собой, когда он нагло прижимает меня к своей груди.

— Феликс, нет! — в панике выкрикиваю, когда наклоняется ко мне.

— Нет? — обманчиво мягко спрашивает он. — Ты говоришь мне нет? Придя сюда?

— Ты… Ты не оставил мне выбора.

— Вот. Ты верно понимаешь расклад, Золотинка. У тебя нет выбора — ты станешь моей. В прошлый раз ты сбежала, но теперь…

— Я больше не девственница, — быстро выпаливаю, чтобы хоть как-то притормозить Багрова.

И это срабатывает. Он замирает. Молчит. Смотрит недоверчиво и даже как-то уязвимо.

— Твой план не сработал. Можешь перестать устраивать проблемы моему брату, чтобы добиться секса от меня.

— Ты врешь… — тихо произносит Феликс. — Какого хера ты мне врешь?

— Не вру, — мотаю головой, и он, заметив следы, подаётся вперёд, бесцеремонно дёргает ворот рубашки, из-за чего пара пуговиц отлетает куда-то в сторону.

Я ощущаю этот бешеный взгляд так остро, будто Феликс трогает меня пальцами.

— Кто?! — рычит он. — Я спрашиваю, кто этот смертник?!

— Какая разница? Это мой выбор. Мое тело. Я захотела и…

Багров совершенно неожиданным образом отпускает меня. Скорее, даже отталкивает. И разочарование, промелькнувшее в его глазах, больно отзывается во мне. Но я должна довести до конца начатое. Феликс отворачивается, и у меня получается перевести дыхание.

— Оставь моего брата, — тихо прошу. — Больше в этом нет смысла.

Мужчина резко вскидывает голову, оборачивается, и мне становится жутко страшно. Потому что в его глазах непроглядная тьма. Злость. Необузданная ярость.

И направлены они на меня.

Замечаю, как сжимаются его кулаки. Нервно сглатываю, но стараюсь держаться уверенно. Если я права, то после этого он меня не тронет.

Если я права. Но ведь Багров — дикий зверь. Он может выкинуть и что-то совершенно непредсказуемое. Нет гарантии.

— Пошла вон.

Его голос настолько тихий, что с трудом разбираю эти два слова. Подавляю желание переспросить, уточнить — оставит ли он в покое и меня, и брата. Только смотрю, жду каких-то пояснений.

— Вон пошла! — резко и довольно громко рявкает Багров.