Моя любовь и другие животные Индии

Подростки по цепочке передают тяжелые ведра, из которых серебром выплескивается вода. Невыносимая полуденная жара. Нам нельзя пить воду из колодцев. Я видела, что там держат черепаху или лягушку. Их селят в воду, чтобы колодезная черепаха подъедала упавшую и мелкую самозаводящуюся живность. Умыться-то можно. Я жажду освежиться и выливаю полведра на голову. Сари высохнет через полчаса. Темные крестьяне рады, помощь паломнику во время парикрамы – услуга, отпускающая грехи.

Когда при мне говорят про бедный индийский народ, я вспоминаю множество деревень и городков, увиденных по пути куда-нибудь или откуда-то. Жизнь выпирает из крошечных домиков и сарайчиков вовне. Как тесто из кастрюли. Крестьяне в полях. Бабы в ярких сари с медными кувшинами на головах или у колонки за стиркой. Старухи мелют зерно на ручных каменных мельницах. Дети плещутся в лужах. Коровы, буйволицы в пруду, стада овец, козы с козлятами, буйволы в арбах. Земледельцы пашут землю деревянным плугом на быках зебу. Куры, цесарки, утки, поросята в канавах… Жизнь кипит. Энергичным вечным трудом возделан каждый клочок земли. Бедняки, стоящие в воде под палящим солнцем на рисовых чеках, почему они улыбаются все время? Они говорят, что счастливы, потому что солнце взошло, рис растет, дети сыты. Могу ли я лелеять здесь свои раны?

А у нас где-нибудь в деревне… На двести домов три бабки и пьющий дед. Школа закрыта, поля заросли.

Индия еще продемонстрирует всем свое место в мире.

Мы заходим в храмы. Под кружевной кроной акации слушаем откровения из Вед и из поэмы бенгальца Тхакура. Снова идем по дороге под звуки своих и чужих мантр.

В полдень монастырские служки привозят обед. В кузовах грузовиков, украшенных религиозными транспарантами, огромные корыта с рисом, далом и тушеными овощами. Мешают еду новой лопатой: половник – не поможет. Расстелили циновки длинными рядами на земле, усадили толпу на большом поле в густой тени огромнейшего дерева манго, способного затенить стадион, и начинают разносить сотни одноразовых тарелок из сухих прессованных листьев. Бегом, вприпрыжку: особое кокетство служек – желание угодить гостям. Гость в доме – бог в доме.

Рис, чапати, овощи – основная еда, лишь бы ее хватало. Но в матхах считается большой заслугой перед богом, чтобы монахи были толстыми, а гости сытыми. Русские кришнаитки, ставшие вегетарианками, поглощают прасад тазиками, так как человеческий организм пять лет приспосабливает новый обмен веществ к размерам старого аппетита.

Ко мне подбегает знакомый монах. Мальчиком попал в матх сирота Кави и впервые ел досыта. Он полюбил монастырь и учителя Говинду Махараджа. Бесконечная любовь к богу попала в его сердце мужским путем – через желудок; первое время он съедал по двадцать лепешек сразу. Голодное детство не позволило ему стать рослым, в тридцать лет темнокожий бенгалец Кави невысок и немного пузат. С неукротимой энергией он целый день носился по хозяйству. Заметив, что русские не знают английский, Кави выучил главные, по его мнению, слова, по-русски: «Ты хочешь есть?» – и еще незабываемый перл: «Русский девушка – всегда голодный!»

Благословенная еда остра невероятно, я уже запросто могу стать шпагоглотателем, но радушию противостоять невозможно! Дышать огнем, есть и плакать! Специи в ашраме – это конец света!

После обеда сотни людей целенаправленно отправляются в кусты, если они тут выросли, а если нет… Если нет, отсутствие туалетов индусов не смущает. Мужчины направо в чисто поле, толпа женщин в сари налево. Сидят безмятежно, сверкая смуглыми задницами. Мужчины, видимо, любят совмещать физиологический процесс с обзором окрестностей и философскими размышлениями. Я это еще из окон поезда заметила. Дамы скромнее.

Уитни-Уджашвари чувствовала себя американкой и отчаянно страдала без кабинки и унитаза.

Трудно уединиться в кокосовой роще. Плантация бананов, посаженных в шахматном порядке, не подходит для некоторых целей. Но я умела находить укрытия для незадачливой американки.

И я хохотала всю дорогу, обозначив ей мысли по столь низменному поводу так: «Уджашвари, ты счастливый человек – ты окончательно освободилась от оков материальной реальности. Нет денег и документов, бросила благополучную страну, порвала с родителями, нет секса и проблем с отношениями, планов на будущее, на детей тоже нет. Осталось у тебя в жизни всего-то две задачи: поесть и по*****. Ты – гармоничная личность, завидую, ах как редко западные люди достигают подобных духовных высот!»

На четвертый день пути после полудня колонна стала редеть. Старики-монахи, не выдержав длинный путь, вернулись в монастырь. Люди устали, несколько человек попали в больницу. У кого-то тепловой удар, кто-то мочился с кровью… После долгой ходьбы в шлепанцах по расплавленному от жары асфальту происходит стимуляция неких точек на подошвах, спонтанно происходит очистка, и если в почках был песок, то он болезненно выходит.

Мы с Уитни стойко держались и продолжали путь. Второе дыхание открылось.