Моя любовь, моё проклятье

После их разрыва она как с цепи сорвалась. Ночами – в слезах топила подушку. Днём – гуляла напропалую. Клин клином выбивала. Даже клиньями. Бегала по дискотекам, целовалась по подъездам, пытаясь всеми способами заполнить ноющую пустоту. Сначала рассчитывала, что Даниил увидит её с другим, опять приревнует и вернётся. Долго подстраивала эту встречу, ну и, в принципе, всё зря. Он не приревновал и не вернулся.

Ну а она уже вошла в раж. С некоторыми воздыхателями, правда, едва до беды не догуляла. Кому-то хотелось большего, чем поцелуи и обжимания по углам, от таких потом еле ноги уносила. Другие изводили ревностью, от одного даже взбучку как-то получила. Но не угомонилась. Наоборот. Поступив в институт, загуляла ещё больше. Завела друзей в студенческом общежитии, распробовала пиво и вино и  сделала для себя простой вывод: страдать в любви необязательно, да и сама любовь необязательна. Главное, чтобы было приятно и весело. Музыка, танцы, вино, лёгкий флирт для души. Ещё пыталась курить, но не понравилось.

Там же, в общежитии, по пьяной лавочке чуть не случился у неё «второй мужчина», но об этом вспоминать она тоже ужасно не любила. Эти руки суетливые, лапающие, слюнявые губы, фу, мерзость. Еле тогда отбилась. И фраза этого урода въелась намертво: "Одним больше, одним меньше. Какая тебе разница?".

С тех пор зареклась гулять в общежитии. Хотя тот "герой-любовник" потом протрезвел и проходу ей не давал, а Полине и смотреть-то в его сторону было тошно. Хотелось просто поскорее забыть этот эпизод, как неприятное недоразумение. Как будто ничего и не было.

Вообще, ей всегда нравилось мужское внимание. Нравилось видеть в глазах мужчин интерес и вожделение,  это давало ощущение некой власти над ними. Она с удовольствием кокетничала, обольстительно улыбалась, манипулировала даже, но на большее после Назара и второго, к счастью, неудавшегося опыта как-то не тянуло.

Мужчина, с которым всё-таки потом завязались отношения, был вовсе не из её привычного круга: сорокалетний банкир, меценат, с предками-декабристами. Хоть и значительно старше, он выглядел импозантным, привлекательным и очень был похож на Ричарда Гира. Он возил её по ближнему зарубежью, водил на выставки прогрессивных художников и перформансистов, на концерты органной музыки и моноспектакли. В конце концов, он просто говорил с ней, на равных обсуждал всё, что его интересовало: от геополитики до прочитанных книг. Да, с ним Полина пристрастилась и к чтению. Ибо неприятно было глупо улыбаться и молчать, не понимая, о чём речь.

Даже секс с ним был удивительно хорош. Он оказался искусен, всё умел и её многому научил. А то ведь прежде Полина воспринимала это дело, как некую малоприятную обязанность, всерьёз считая, что это нужно только мужчинам в силу физиологии, а женщинам – одна морока, да вообще проклятье. Полтора года длился их роман. Полтора года сказки про Золушку, а потом у него случился инсульт, от которого он так и не пришёл в себя.

Полина затосковала, после него юноши-ровесники казались глупыми, неинтересными, ничтожными. Наверное, поэтому она в конце концов и связалась с замдекана. Тот тоже был старше и тоже импозантный, и даже чем-то внешне похож. Правда, эту их связь даже с натяжкой не назовёшь полноценными отношениями. Просто необременительные и нечастые встречи. Подарков замдекана не дарил, по выставкам и театрам не водил, беседы интересные не вёл – боялся засветиться, однако помогал с учёбой. Если б не он, так её бы наверняка вышибли с третьего курса за прогулы и академическую неуспеваемость.

Родители, конечно, о её отношениях ни сном ни духом. Оба старой закалки, они попросту не одобрили бы связь без брака, мягко говоря. Хватало ей вполне и Ольги, замужней и добропорядочной старшей сестры, которая всё понимала, делала свои выводы и методично проедала плешь: «Тунеядка, паразитка! Ты нас только позоришь! Одни мужики у тебя на уме. Сначала гуляла, теперь с женатым связалась. В кого ты только такой шалавой уродилась?».

В то время сестра бесила Полину неимоверно, и порой она назло ей творила всякие выходки. Например, заявлялась среди ночи к той в гости навеселе – не маме же в таком виде на глаза показываться. Или ещё щеголяла в коротеньких шортиках и обтягивающей маечке в присутствии Ольгиного мужа, такого же добропорядочного, скучного, да ещё и в возрасте. Хотя не таким уж добропорядочным он оказался. Это при Ольге он исходил, багровея, праведным гневом или читал ей нотации, как подобает себя вести. А наедине пускал слюни и норовил погладить, прикоснуться. И получал, конечно, по рукам, а то и не по рукам. Но Ольге она так и не рассказала, хотела, собиралась, но не смогла.