Моя любовь навсегда (СИ)

Он взлохматил волосы, отошел на несколько шагов. Одежда сдавливала тело, воздуха не хватало: похоже на типичный приступ, однако на сей раз он чувствовал, как теряет над собой контроль. Темнело в глазах, и парковка закачалась, будто кто-то снаружи потряс здание. Бетон под ногами заходил ходуном, стоило только посмотреть вниз на носки ботинок в попытке унять поступившую тошноту.

— Татошка, — Паша протянул руку. Не хватило жалких пяти сантиметров, чтобы коснуться плеча сына.

— Не трогай меня! — сорвался на крик Антон, тяжело дыша. Он отшатнулся и с каким-то внутренним злорадством отметил боль, исказившую черты отца.

Паника отступила, а на смену ей пришла ярость и желание выплеснуть ее Паше в лицо. Пусть бы давился этой отравой, которую сам же породил. В безумном желании контролировать собственного ребенка тот разжег ненависть в душе Антона. Да такую, что теперь она разъедала изнутри его не хуже соляной кислоты и требовала выхода.

— Послушай меня, давай успокоимся и поговорим, — настойчиво потребовал Паша, но в ответ услышал почти безумный хохот.

— Поговорить? — сквозь истеричный смех Антон всплеснул руками. — С кем, твою мать?! С тобой, что ли? Целый год пофиг было. Глядите-ка, поболтать вздумал. По-семейному! — саркастично добавил он.

Ярослав нахмурился и скрестил на груди руки, затем кивнул охранникам. Подобные сцены не предназначались для ушей персонала. Мужчины быстро разошлись в стороны и рассредоточились по наблюдательным позициям, а Александра, постукивая набойками, убежала подальше от разгорающегося скандала.

— Что ты несешь? — процедил Паша, но удержался от резких слов, когда ладонь Ярослава легла на плечо.

Шумно вдохнув, он сжал пальцы в кулак и опустил руку.

— Здесь не место для подобных бесед, нас могут увидеть журналисты или кто-то из работников Следственного комитета. Пожалуйста, сядь в машину, и мы поговорим, — спокойнее сказал он.

— Татошка, — мягко вторил другу Ярослав, — я понимаю, тебе тяжело. Но не будем пороть горячку…

Последняя фраза окончательно сломала тумблер контроля душевного равновесия, и Антона окончательно захлестнули эмоции.

— Да вы издеваетесь?! — он взбешено заорал. В порыве неконтролируемого гнева он пнул колесо машины, и взревела система безопасности автомобиля, отчего мужчины вздрогнули. — Я вам крыса, чтобы на мне свои долбаные психологические тесты проводить?!

— Рот свой закрыл! — гаркнул Паша так, что с потолка чуть не посыпалась крошка.

— Да ты… — задохнулся Антон и широко распахнул глаза, когда отец оказался подле него.

Схватив сына за груди, он встряхнул его, и мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. Стены больше не двигались, пол вернулся к нормальному состоянию. Из головы Антона выветрились все жестокие оскорбления, которыми тот давился минуту назад. Легкие заработали, рассеялся туман, и красное полотно спало с глаз, вернув краски.

До Антона вдруг дошло: они стоят посреди парковки, где в любой момент могли появиться журналисты или кто похуже. Наверху сидела беременная Настя, и ее обвиняли в убийстве человека.

— Я здесь не для того, чтобы собачиться, — с рычанием продолжил Паша, глядя прямо на ошеломленного сына, и обхватил его затылок. — Понимаешь? Твоя сестра находится под следствием, у нас куча проблем в компании. Я не могу воевать со своими детьми, Антон. Только не с тобой!

Антон замер, слыша шум крови от зашкаливающего пульса. Тот бился у правого виска, отчего там проступила вена. Точь-в-точь как у отца. Закрыв глаза, он облизнул губы и позволил Паше усилить хватку. Вырываться не стал.

— Успокоились? — поинтересовался Ярослав. — Подергали перышки, проредили хвосты? О, замечательная прическа, Тошечка. Тебе очень идет.

Вместо очередной шутки Паша растер плечи сына, потом коснулся щеки и привлек в объятия. А когда отпустил притихшего Антона, недовольно спросил:

— Почему твои волосы напоминают гиеньи? Ты башкой в краску упал в порыве подросткового бунта?

Настала очередь Антона возмутиться замечаниям отца:

— Серьезно будем обсуждать мою прическу?

— Нет, конечно, — фыркнул Паша. — Лучше скажи, что за наряд для голубочков ты на себя нацепил. Я точно помню, что год назад в твоем гардеробе гейских треников не водилось. Пол решил сменить? Папа не разрешает переименовываться в Антонину, имей в виду!

Знакомое чувство покоя накрыло Антона невидимым пуховым одеялом. Папа здесь, папа рядом. Он по-прежнему ядовито шутит, обожает доставать детей, но рядом с ним никакие монстры из-под кровати не сожрут. Эмоций стало слишком много, чтобы получилось их сдержать. Антон услышал, как отец негромко ахнул, когда он вновь крепко обнял его.

— Ты здесь с матерью? — осторожно спросил Паша, однако рук не разжал. Только крепче сдавил, будто боялся отпустить и потерять. Снова.

— Да, — Антон прочистил горло и с усилием все-таки отпустил отца. — Мы приехали после того, как увидели новости.

Его взгляд метнулся от напряженного лица Паши к Ярославу, в чье присутствие все никак не получалось поверить.

— Ничего удивительного, — поморщился тот. — Кто-то слил им информацию об аресте. Как бы не Донской и его пиар-команда.