Моя любовь – в ваш почтовый ящик…

Ну, раз эти ее фразочки дошли до наших дней (а в те времена широко расходились в качестве опасных баек), значит, как минимум, не все ее знакомые умели держать язык за зубами. И потому можно услышать крайне смелую, на грани фола историческую ретроспекцию Раневской: «Знаете, когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности». Тут уже явное нарушение негласного табу, саркастический подрыв самих устоев, незыблемых на тот момент (Советский Союз все-таки!), безоглядное высмеивание «нашего всего»!

И что же? Подвергалась ли она обструкции? Думаю, когда откроют все архивы спецслужб, мы узнаем и об этом. Но отдельные отголоски можно найти даже и в столь малом – несоизмеримо с талантом! – количестве ролей в театре и в кино…

Несомненно, находились и плюсы. Личина саркастического, даже где-то злого Арлекина позволяла ей выражать вслух такое, что мало кто мог себе позволить. «Мели, Емеля, – твоя неделя!» Возможно, ей даже негласно присваивалось звание этакого придворного шута – человека не совсем в себе, клоунессы, которой дозволялось отпускать умилительно смелые шуточки на злобу дня.

Неслучайно так любят вспоминать широко известный (и уже изрядно поднадоевший всем!) эпизод с «дорогим Леонидом Ильичом». Генсек Брежнев, вручая Раневской в Кремле Орден Ленина (высшая награда в СССР!), стал подтрунивать над ней, цитируя сакраментальную фразу «Муля, не нервируй меня!» Даже не важно, что именно ответила ему Раневская, включившись в эту экспромт-игру. Главное тут – вопрос: генсек над всеми награждаемыми подобным образом подшучивал?