Моя (ЛП)

— Если тебе неинтересно…

— Нет! Нет, — произнесла я. — Просто надеялась прийти туда подготовленной.

— Они сказали, что подготовят тебя на съемочной площадке, — сказал Роджер. Прозвучало уверенно, от чего я стала думать, что получила бы эту работу, появись я там просто так. Черт, да пусть это будет хоть роль дополнительного статиста, они заплатят мне пятьдесят баксов, которые в другом случае я получила бы, убирая мусор с обеденных столиков. Тепло разлилось в груди, очень похожее на новообретенное чувство оптимизма. А может, Джек Дэниелс. В любом случае, я не против.

— Спасибо тебе большое, Роджер! — сказала я. — Дам тебе знать, как все пройдет.

— Конечно-конечно, — ответил он. Его внимание уже ослабевало. — Я буду отсутствовать на следующей неделе на конференции агентов, но уверен, что у тебя все пройдет отлично. — Спасибо еще раз, — произнесла я. — Ты лучший.

— Это про меня, малышка. Эй. Ни пуха, ни пера.

Риен 

Наступило следующее утро, когда я занялся уборкой. Мне всегда спалось лучше, когда в доме было тело. Пусть даже мертвое.

Я взглянул на часы. Было только десять. Если бы я работал быстрее, смог бы взломать черепушку этого парня, да и к тому же осталось бы время на эпизод Шерлока, который бы я смотрел обедая. Отлично. Напевая басовую партию, я взял свой молоток, и, швырнув его в воздух, перехватил в полуобороте другой рукой. Готов начать.

Джаз хорош для убийства, но уборка после всегда вводит меня в пост-рок настроение. Что-то с потусторонними битами, поддерживающими мои удары.

Многие серийные убийцы хранят после своих жертв трофеи. Гэв, чертов лодырь, никогда так не делал, но многие из нас все же делают. Некоторые берут драгоценности жертвы. Некоторые хранят пряди волос, ногти или пальцы. Я слышал про одного парня, который срезал по странице из комикса про Гарфилда из Нью-Йорк Таймс в тот день, когда убивал.

А я работал над скульптурой.

Внутри стеклянного шара, в моей приемной. Уверен, никто из моих пациентов понятия не имеет что это, ведь никто даже ни разу не прокомментировал. Думаю, пока ты подготавливаешься к тому, что твое лицо вот-вот вскроют, у тебя нет времени на рассматривание искусства.

Но, если бы они присмотрелись, то заметили бы, что пластиковая скульптура сделана из маленьких частей, словно фрактал. Каждая часть представляет собой тонкий лист из ткани.

В частности, человеческой ткани.

А более конкретно: из ткани, которая составляет часть мозга, известная как клауструм,[4] небольшое количество серого вещества, которое включает и выключает наше сознание.

Верно. Я творю искусство из мозгов.

Мужской череп был уже раскроен на затылке, где Гэв произвел свой первый надрез. Я отодвинул в сторону срез и придавил его. Я видел хребет, где и хотел установить зубило. Поставил острый конец между пластинами черепа и нанес удар по нему деревянным молотком. Пуф! Звук раскалывающегося надвое черепа был нереален. Как взлом грецкого ореха.

Я должен был быстро двигаться. Та часть, которую даже дети назвали бы грубой для хирурга. С мозговым веществом трудно работать. Оно разваливается в руках, как дешевые подделки Джелло, обычно используемые в больницах. Но черепные плиты легко отодвинулись, и теперь я был близок. Федералы взяли бы зубы для доказательств. Но я не хотел зубы.

Я хотел свой трофей. 

Глава 5

Сара 

Кофешопы возле Paramount переполнены штамповыми писаками. Все они думают, что станут чем-то большим, и ошибаются. Восемьдесят процентов фильмов в наше время — продолжение или адаптация. Нет ничего нового под солнцем. Оригинальное и смелое не продается. Угнетает, но я пытаюсь не думать об этом слишком много. Я всегда думала, что если получу роль в «Форсаж 23: быстрее Сапсана», то смогу убедить сценаристов написать более реальные диалоги. А не то ужасное дерьмо острот, которое продают в наше время.

Проходя через столы, переполненные лэптопами Apple и латанными на локтях куртками, я потянула ниже подол платья, высматривая человека, с которым должна была тут встретиться. Я надеялась, что он купит мне кофе, ведь я терпеть не могла переоцененный Латте.

Я мгновенное заметила его в глубине кофешопа. Он был единственным одетым в деловой костюм, и перед ним на столе виднелась кожаная сумка. Определенно не писатель. Я отштукатурила улыбку и двинулась обратно.

— Привет, я Сара, — сказала я, скользнув в кресло напротив него. Он выглядел возбужденным, почти злым.

— Встань обратно, — приказал он.

— Эм, конечно, — ответила, встав и держа руки по бокам. Он осмотрел меня сверху вниз, щурясь так, словно я была дыней, за которой он был послан в магазин.

— Хотите, чтобы я прочитала какие-то строчки? — спросила после нескольких секунд.

— Какого цвета Ваши глаза?

— Зеленого, — ответила я. Будто он не видел.

— Каштановые волосы, зеленые глаза. Я попросил голубые глаза. У вас их нет.

— Мне жаль, — произнесла я. — Но если это настолько важно для роли, я могла бы воспользоваться контактными линзами.