Моя лучшая студентка (СИ)

— Нин, я в душ на пять минут, приготовь нам пока чего-нибудь перекусить. — сделав невинное лицо, протянула Лерка. Вот хитрая! Готовить подруга, мягко говоря, не любила, поэтому часто просила об этом меня. Ну а мне готовка была совсем не в тягость, я этим, можно сказать, с детства занималась. Когда мне было девять, родители с головой ушли в бизнес. Папа занялся ремонтом бытовой техники и неплохо поднялся на этом. Начиная в каморке три на два метра, буквально за несколько лет он достиг грандиозного успеха. Сейчас в его собственности была целая мастерская и штат в двенадцать мастеров. Мама же изначально вела бухгалтерию, была за секретаря, в общем, помогала всем, чем могла. Ну а я частенько оставалась одна до самого позднего вечера. На мне была большая, по моему детскому мнению, ответственность. Приготовить еду и прибраться в доме к возвращению родителей, сделать уроки и отгладить форму к утру. К десяти годам я умела даже простенький пирог испечь. Если честно, это было непростое для меня время. Хорошо, что продлилось оно недолго. Отладив бизнес как следует, родители стали иметь больше свободного времени. А я за эти два года научилась быть ответственной и самостоятельной в плане быта. В общем, приготовить парочку бутербродов для меня уж точно не составит труда.

Орудовать на кухне Леры мне приходилось не впервые. Вытащив из холодильника все необходимое, я принялась за дело, и спустя десять минут, на тарелке красовалась горка бутербродов с колбасой. Аккуратно повесив фартук на крючок, я развернулась и тут же вскрикнула от неожиданности, вписавшись носом в чью-то грудь. Да что за день-то сегодня такой!

— Ну, привет, любопытная Варвара, — отпрянув назад, я больно врезалась пятой точкой в край столешницы, чуть было не завалившись на нее, но Димка молниеносно вцепился в мои плечи, дернув на себя, чем спас от неминуемого тарелку с нашими бутербродами. Я замерла в его руках и даже дышать перестала. Угольно-черные глаза находились в такой критической близости, что у меня просто мурашки пошли по коже. Глупая! Ну не дьявол же он на самом деле! И чего я так испугалась? — А ты у нас значит, любишь подсматривать? Не ожидал…

Не дававшие мне покоя глаза лукаво сощурились, а губы изогнулись в кривой ухмылке. Вникнув наконец в смысл сказанного, я мгновенно залилась жгучим румянцем.

— Да как ты… да ты! — от его наглости я даже дара речи лишилась. И как он только мог такое подумать! — Я просто услышала, как ты пел знакомую песню, когда вышла попить! Поэтому и остановилась.

— Ах, сколько ярости, сколько экспрессии! — рассмеялся он в ответ. — В тихом омуте черти водятся, да, мышка?

Этот тип таинственным образом будил во мне все самое темное. Вот сейчас, например, мне ужасно хотелось врезать по этому ухмыляющемуся лицу!

— Не называй меня мышкой! — прошипела я, попытавшись освободиться из крепкого захвата. — Единственный чёрт тут — это ты!

Я ожидала чего угодно, но не того, что Димка вдруг отпустит меня. Кажется, он даже не злился на меня за оскорбление. Просто стоял и смотрел как-то по-новому, как-то странно… мне аж не по себе стало. Наконец, пропустив сквозь пальцы такие же черные, как и его глаза, пряди волос, приземлился на стул.

— Так все-таки, почему ты стояла под моей дверью? Про песню не заливай, не думаю, что такое тебе вообще знакомо, — нахально выдал он, закинув ногу на ногу. Бесячий! Какой же он бесячий!

— Какое «такое»? С каких пор творчество Арии стало чем-то сверхъестественным? Это ведь была песня «Дьявольский зной», верно?

А вот сейчас я ликовала, ибо лицо Димки мгновенно вытянулось. Так-то, нахал!

— Ты что, реально знаешь эту группу? — все еще с сомнением протянул он.

— У меня отец всю свою сознательную жизнь рок слушает. Да я тебе всю дискографию Арии наизусть могу рассказать.

Димка хмыкнул. Потеребив серьгу в ухе, вытащил из кармана пачку сигарет и щелкнул по ней. Облизнув губы, обхватил ими фильтр выскочившей сигареты и открыл форточку, явно намереваясь закурить.

— Людмила Петровна не разрешает курить на кухне, — робко возразила я, памятуя о правилах этого дома. Людмила Петровна действительно ругала за это Бориса Игнатьевича. Сильно сомневаюсь, что на Димку это правило не распространяется.

Удивленно приподняв бровь, Димка вновь усмехнулся и вдруг медленно направился в мою сторону. От его странного взгляда я с ног до головы покрылась мурашками. Сделав шаг назад, уткнулась спиной в холодильник и нервно сглотнула, когда Димка горой навис надо мной. Высокий же чёрт!

— А ты у нас как всегда чересчур правильная, да, мышка? — тихо проговорил он. — Хочешь, возьми и отбери.