Моя мачеха – иномирянка (СИ)

Мы ступили на снег, раздался всеобщий вздох. У меня даже волоски на руках приподнялись, но не от холода, – удивительно, но он не ощущался, – а от некого чувства единения. И словно что-то изменилось с этим шагом. Будто воздух вокруг нас замерцал. Или это обман зрения?

– Шаг, – скомандовала я, заботливо поддерживая ребёнка.

И едва не задохнулась от волны жара, который вдруг ударил в лицо.

Что это?

Зима же… Как такое возможно?

– Шаг, – руководила действиями Амелоты.

И снег вокруг нас засиял настоящим золотом, от блеска которого заслезились глаза. Сердце забилось как сумасшедшее, затылок сжало льдом страха.

Хотелось спросить, что видит Амелота, но я не могла сбивать девочку в её самом важном и серьёзном испытании.

– Шаг.

Стопам стало горячо так, будто я шла по раскалённым углям. Покосилась на ребёнка, но лицо девочки оставалось сосредоточенным. Ни тени страха или других эмоций.

Может, это лишь я вижу и чувствую?

Как ведьма.

Сердце пропустило удар. Вдруг камень не желает, чтобы я приближалась?

– Стенси? – позвала девочка, и я с трудом втянула воздух в пылающие лёгкие.

Понимая, что застыла на месте, заставила себя посмотреть на ребёнка и улыбнуться.

– Что?

– Спасибо, – счастливо шепнула она.

И одно это слово придало мне сил и уверенности. Даже если камень не желает, чтобы я приближалась, я сделаю это! Ради Амелоты.

Собравшись с духом, я посмотрела на размытые очертания драконьего алтаря, до которого оставалось совсем немного, и коротко скомандовала:

– Шаг.

Про себя же считала:

«Три. Два. Раз…»

Протянув руку, поставила корзину на поверхность. Ожидала чего угодно. От того, что небеса вдруг разверзнутся и на меня хлынет огненный дождь, до того, что камень расколется, обнажая саму преисподнюю.

Но ничего не случилось.

Амелота тоже поставила дары на камень и, покачнувшись, обняла меня.

Я кожей плеча ощутила горячую влагу её слёз и порывисто прижала ребёнка к себе.

– Ты молодец, – шептала, с трудом поднимая её на руки. – Такая умница! Ты сделала это…

Повернулась к собравшимся и поняла, что сама вряд ли донесу девочку. Но другого выхода не было. Судя по тому, что никто не сдвинулся с места, чтобы мне помочь, это нарушило бы ритуал. Поджав губы, я переставила стопу, под которой уже не ощущалось нестерпимого жара. Будто уголь, по которому я шла, чуть поостыл. Но было тепло и даже почти приятно.

Амелота, обвив мою шею тонкими руками, прильнула ко мне, будто боялась упасть в пропасть. Страшно представить, какой ценой дались девочке эти несколько шагов. Гордость и боль обессилили её, и ребёнок едва мог дышать.

Я же переживала, что сейчас слишком холодно для прогулок в тонкой накидке. Как бы малышка не заболела! И торопилась обратно, но сделать это быстро мне было не под силу.

«Держись, милая, – глянув в бледное лицо, мысленно попросила я. – Хоть бы чуточку потеплело…»

И сделала ещё один шаг.

Из-под моей стопы неожиданно вырвалась волна золотистого света и, будто круги по воде, разошлась во все стороны. Люди, дружно ахнув, подались назад, а я замерла, не понимая, что происходит.

– Жарко, – развязала платок одна из женщин.

– Это дождь? – протянув руку ладонью вверх, удивилась вторая.

«Нет-нет, – испугалась я. – Никакого дождя!»

– Смотрите! – воскликнул Вернан. Мужчина указывал в небо, в синеве которого стремительно, будто лёд в кипятке, таяли облачка. – Как такое возможно?

– Глазам не верю, – пролепетала Лайса, глядя мне под ноги.

Я тоже опустила голову и, насколько возможно, постаралась рассмотреть, что заметила девушка.

– Цветы… – с придыханием закончила она и, вскинув руку, неожиданно пронзительно заверещала: – Ведьма!

Её крик подхватили, и теперь селяне едва не скандировали это слово и тыкали в меня пальцами.

– Она осквернила камень Древнейших!

Я оглянулась и заметила, как дары в корзинах темнеют, стремительно гниют и превращаются в прах. Ощутив рывок, покачнулась и вновь посмотрела вперёд.

У меня отобрали Амелоту, которая, кажется, потеряла сознание.

– Она заколдовала дочь соэра! И всех нас!

Я же стояла перед разъярившейся толпой и, ощущая стопами сырую землю, смотрела на Кендана. Лицо соэра словно окаменело, взгляд стал пустым и безжизненным, широкие плечи опустились, будто на них лёг немыслимый груз. Мужчина не шевельнулся и не сделал ни единой попытки защитить меня. И это угнетало и давило на грудь.

– Кендан, – шепнула, умоляя хотя бы посмотреть на меня.

– Смерть ведьме!

Вокруг меня уже не осталось снега, а из земли, будто в ускоренной съёмке, вылезали растения. Они тянулись к солнцу, распускали яркие лепестки, тут же вяли и рассыпались пылью.

Снова, снова и снова.

Я поняла, что никто не видел золотого снега и красивых волн силы. Это зрение ведьмы открыло мне невероятную сторону магии.

Рэнд выхватил меч и приставил мне к горлу.

– Смерть ведьме!

– Нет!

Услышав ледяной голос Кендана, я встрепенулась в надежде, что мужчина снова защитит меня, как в нашу первую встречу. Но соэр, не глядя на меня, бросил:

– Не здесь. Это священное место.

Я застыла, не веря собственным ушам. Неужели мужчина так легко отдаст меня на растерзание?