Моя маленькая Британия

Неужели автор статьи учится в Кембридже или Оксфорде? — Вряд ли. Там студенты кажутся одинаковыми. Меня всегда восхищала демократичная атмосфера этих университетских городов. Пожилые профессора и деканы — в строгих костюмах и пальто — носятся по узким средневековым улицам на своих велосипедах, как мальчишки. Студентки подрабатывают официантками, студенты — «гондольерами» на многочисленных туристических лодках. Бесполезно вглядываться в этих ребят, пытаясь по одежде вычислить достаток их родителей. Если у них хватило ума поступить в лучшие колледжи, наверняка хватит и здравого смысла не ослеплять сокурсников бриллиантами. И обеспеченная русская студентка, живущая в купленной для нее за несколько сотен тысяч квартире, не станет кичиться богатством родителей.

Сатирик Жванецкий говорил, что это двойная ошибка — сначала посылать детей за границу учиться, а потом возвращать их на родину. Они впитали другую жизнь и не смогут найти себя в российской действительности. «Слово „ментальность“ мне не нравится, но что-то в мозгах, какая-то крыша, что-то поехало там», — объяснял он. Словно поверив его доводам, некоторые представители политической и деловой верхушки страны оставили своих сыновей и дочерей учиться в Москве. Правда, поток юных наследников, отправляющихся из России к заграничным учителям, заметно не уменьшился. Это напоминает петровскую эпоху, когда царь рубил окно в Европу и посылал боярских недорослей набираться ума и «политесу» у иноземных учителей.

Родители сегодняшних учеников выросли при советской власти, в закрытой стране и правдами-неправдами преодолели бурные этапы первичного накопления капитала. Они хотят, чтобы дети освоили международные стандарты, цивилизованно продолжали семейное дело. Лучшие учебные заведения должны развить их интеллект, дать манеры, прекрасную спортивную подготовку, космополитическое ощущение мира. Задача «богатых деток» — превратиться в рафинированных и конкурентоспособных взрослых, хотя конкуренция будет происходить в их обособленном мире элиты, среди вчерашних однокашников.

«Война и мир» — реконструкция

Русские съехались на бал.

«Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях», — написано у Льва Толстого в сцене, где Наташа прибывает на бал. Спустя почти двести лет многочисленные зеркала лондонского отеля «Дорчестер» отразили нечто подобное — приехавших сюда с родителями юных девиц, зрелых дам под руку с кавалерами. Жемчуга и бриллианты были натуральные, как в романе классика. Блестели глаза, трепетали в руках веера, покачивались перья и тюрбаны на неоклассических головках Шотландец в клетчатом килте, мелькнувший на фоне парада старинных цветных фраков и панталонов, был не более чем виденьем, лондонской аномалией.

Хотя воздух и побелел от света софитов, событие не являлось съемками ремейка бондарчуковской киноэпопеи. Просто русские съезжались на бал.

В конце зимы в Лондоне начинается ажиотажный спрос на платья в стиле ампир, а также мужские треуголки и фраки эпохи регентства. В отделе проката реквизита Королевского Национального театра и знаменитом ателье Angels, шьющем костюмы и для фильмов, и для любительских маскарадов, уже знают — публика опять готовится к русскому балу «Война и мир» графа Андрея Толстого-Милославского. Это событие считается одним из самых дорогих и приятных в жизни русского Лондона.

Новички попадают сюда по рекомендации знакомых или даже знакомых знакомых Среди попечителей бала — Их Императорские Высочества, а также графиня Пален, князь Голицын, князь и княгиня Лобановы-Ростовские и многие, многие русские и английские аристократические фамилии.

Бал, на который меня пригласили, был шестнадцатым по счету и, как всегда, благотворительным. На него собралось 360 человек. Билет стоил 210 фунтов, и еще гости охотно участвовали в аукционе, где ставки быстро становились четырехзначными. Собранные деньги пойдут в благотворительный фонд, помогающий больницам и обездоленным детям, а также на две русские церкви, в Испании и Англии. Испанский храм станет первым православным в этой католической стране.

А лондонский Успенский собор уже возведен, его можно увидеть по пути из аэропорта Хитроу. Лазурь и золото его купола вызывают воспоминания о российской северной глубинке. Сначала балы проводились, чтобы собрать деньги для этого строительства. В 1997 году был заложен первый камень, а в следующем — поднят купол. Служба велась в верхнем храме собора, потом удалось построить и освятить нижний храм.

Некоторые из гостей бала — потомки эмигрантов. Русский в их устах звучит с акцентом. В тот вечер в зале можно было видеть Анну Барклай-де-Толли, Ксению Воеводскую из США, бывшую несколько лет подряд исполнительным директором Толстовского фонда, а ныне занимающую пост президента международного фонда «Жар-птица».