Моя маленькая Мэри

Папа у меня маленького роста, но у него такой взгляд, что все сторонятся. Ну, кроме нас с Энн и ближайших соседей. Он вообще-то добрый, только некрасивый: нос перебит, на щеке шрам, глаза маленькие, лицо в оспинах, стрижется почти наголо, да и вообще… Некрасивый, короче. Не знаю, что в нем нашла Энн, я-то его просто так люблю, а она ведь красотка! Ну или мне так кажется, поди разбери? Она даже без каблуков на полголовы его выше, а фигура — все тетки в нашем квартале иззавидовались! И вовсе она не красит волосы, я будто не знаю, какого они цвета на самом деле!..

— И когда вы намерены сопроводить мою дочь за покупками? — спросил он, когда Хагрид, извиняясь, отсчитал сколько-то золотых монет, я просто диву далась, а папа и бровью не повел (но я сразу поняла — он первым делом отнесет это золото к знакомому оценщику).

— Ну… прямо сейчас, если вы не против, — сказал великан, потупившись. — А то мне еще одного мальчугана отвести надо, не успеваю…

— Мэри?

— Да схожу я, пап, — пожала я плечами. — Энн, ты не переживай, видишь, дяденька добрый! Кстати, дяденька, как вас звать?

— Хагрид я! — взревел он и протянул огромную лапищу. — Лесничий при школе. Пойдем… Мэри? Ага… письмо захвати, там список, чего надо покупать… Давай руку!

Почему Энн так смотрела нам вслед, вот в чем вопрос…

* * *

У меня закружилась голова, и мы очутились… Это было незнакомое место.

— Ты это, — сказал Хагрид смущенно, — извини, я еще того мальчика прихвачу, чтоб два раза не ходить. Заодно и познакомитесь. Ничего?

— Да пожалуйста, — ответила я и добрых полчаса простояла на улице, пока великан улещивал родных того мальчишки. Уж не знаю, почему его не отпускали, почему он жил в такой лачуге, и кто так визжал внутри…

— Вот… — произнес великан, держа за руку мальчишку ниже меня ростом, очкастого и напуганного. — Это, значит, Мэри, а это Гарри.

— Привет, — кивнула я. — Хагрид, дальше-то что?

— Дальше идем покупать всяко-разно! Список у тебя при себе? — в десятый раз спросил он, а я терпеливо ответила:

— Разумеется.

Это было ужасно. Мы попали в какое-то средневековье, я только поспевала глаза протирать! Сперва зашли в гоблинский банк (у меня, конечно, там ничего не было и быть не могло, но с Гарри Хагрид куда-то сгонял, пока я скучала в уголке). Потом котлы! Нам нужно было купить котлы… и то, что в них варится. Еще волшебные палочки — с Гарри мастер Олливандер возился долго, а со мной управился вмиг, мне подошла березовая палочка с сердцевиной из шерсти единорога, совсем коротенькая. Потом Хагрид вспомнил, что у Гарри день рождения, купил ему сову… ох! Я решила, что мне сова ни к чему. В школе они есть, сказал великан, а папа с Энн мне не напишут этак вот…

Оставались у нас только мантии. Ужас! Это что же, придется все время их носить?!

— Это… Мэри, ты девочка серьезная, сразу видать… Пригляди за Гарри, я сейчас… — сказал Хагрид и ушел в сторону питейного заведения. Уж такое местечко я разом отличу! Я вообще это насквозь вижу, жулики ко мне и не подходят с тех пор, как меня стали одну за покупками отпускать.

— Ну, идем, — сказала я очкарику, и он покорно пошел следом.

Веселая услужливая тетушка, мадам Малкин, мне даже понравилась. Она знала свое дело, щебетала о чем-то, а ответа не требовала, прямо как приятельницы Энн.

— Привет, — сказал худенький белобрысый мальчишка, которого тоже обмеривали и обшивали, — тоже в первый раз в Хогвартс?

— Привет, — сказала я, — точно так. Меня зовут Мэри. Мэрион Оук.

— Драко Малфой, — произнес тот с явным высокомерием. Ну, Хагрид уже успел рассказать, что тут к чему. — Мама смотрит волшебные палочки, а папа обещал взглянуть на метлы, хотя первокурсникам их не полагается иметь… А твой приятель язык проглотил?

— Он не мой приятель, — ответила я. — Мы так… случайно вместе. Его зовут Гарри.

— Гарри Поттер, — вклинился тот.

— Ух ты! — Белобрысый похлопал глазами. — Тот самый?!

— А?.. — вытаращился Гарри.

— Драко, я не догоняю, — пожала я плечами. — Что значит — тот самый?

— Ты магглорожденная? — спросил он, и глаза у него сразу сделались холоднее льда. — Ну… до встречи в школе… грязнокровка.

— А табуреткой по морде? — осведомилась я. — Ты… чистокровка, закрой пасть, пока я тебе ее сама не заткнула! И думай, на кого тявкаешь, шавка!

Папа не всегда понижает голос, говоря по телефону с коллегами или еще кем, так что я многого нахваталась… Да и Энн, когда готовит, и у нее что-то пригорает или выкипает (а это случается постоянно), ой-ой как ругается!

— Да как ты смеешь… — побелел мальчишка.

— Щас как двину в глаз, узнаешь, что я смею, а чего не смею! — пообещала я и полюбовалась обиженной физиономией (а что он мог мне сделать, видел же, что я сильнее?). — Давай, зови папочку!

— Я тебе…

— Чего ты мне?.. — спокойно спросила я. — Попросишь своего папу меня нашлепать? Напугал, тоже мне. Мои родители на него в суд подадут за насилие над чужим ребенком, вот. Имей в виду, у меня отец — полицейский, так что законы я знаю! И еще у него во-от такой револьвер!

Белобрысый надулся и, по-моему, собрался захныкать.