Моя маленькая слабость

Я закурила новую сигарету. Не успела я сделать и пару затяжек, как из офиса выбежала Спиридонова с сумкой на плече. Ее лицо выражало смесь отчаяния и бешенства. Она нетерпеливо-требовательным жестом подозвала темно-синюю «Ауди» и, быстро сев в нее, отчалила. Куда это она в разгар рабочего дня? Но, с другой стороны, сегодня же суббота! На всякий случай я решила проследить за ней. Нажав на педаль акселератора, я резко стартанула и вскоре пристроилась в хвост белому «жигуленку», следующему за синей «Ауди». Мы двигались по направлению к Ленинскому району. Потом был пункт ГИБДД, пыльное шоссе, по которому двигалась колонна автотранспорта, хилые лесопосадки с обеих сторон и синее небо с плавающими в нем фарфоровыми островками облаков.

Что это, Спиридонова на дачу собралась? Почему же в таком случае не прихватила с собой Брехмана? Ах да, с ехидной улыбочкой подумала я, они же поссорились.

Ехать пришлось недолго. Через двадцать минут с правой стороны начался дачный массив, тянущийся вплоть до берега Волги. Вслед за «Ауди» я свернула на грунтовую дорогу и стала углубляться в массив, старательно сохраняя разумную дистанцию. После нескольких поворотов «Ауди» наконец остановилась у стальных ворот средней высоты. За кирпичным забором притаился недостроенный дом в два этажа. Собственно, о недостроенности говорил только строительный мусор, собранный в большие кучи, а так дом был, кажется, закончен. Я затормозила, не доезжая метров сто до вышеозначенного строения, и, заглушив мотор, не торопилась покидать салон моей «девятки». «Ауди» посигналила, ворота открылись, пропуская ее во двор.

Я вышла из машины и, сохраняя деловитое спокойствие рядовой дачницы, медленным шагом направилась к воротам. Дача не примыкала к соседним домам, между заборами шла узенькая тропинка, которой я не преминула воспользоваться, чтобы обойти ее сзади и таким образом составить себе полное представление о ней. Я огляделась, не смотрит ли на меня кто с соседних дач, и, убедившись, что моя скромная персона находится в полном одиночестве и не привлекает ничьих взоров, вплотную приблизилась к забору и сделала попытку подтянуться на руках. Это мне удалось — слава богу, с общей физической подготовкой у меня было все нормально.

Машины видно не было: либо она в гараже, либо стоит перед фасадом, заслоненная от меня домом. Я перекинула ногу через забор и спрыгнула во двор. Пригибаясь, добежала до стены дома и на минуту замерла, прислушиваясь к доносившимся из торцовой части голосам. Я завернула за угол и увидела, что в нескольких метрах от меня на уровне головы находится открытое окно. Оттуда и шли голоса. Один из них, наэлектризованный, как мне показалось, сдержанным раздражением, принадлежал Спиридоновой, другой — незнакомой мне молодой женщине.

— Я сегодня с утра на даче, а родители приедут после обеда и Пашку привезут, — говорила незнакомка.

Эту столь обыденную фразу она произнесла со скрытым волнением, наведя меня на мысль, что Спиридонова, видно, своим видом и судорожными жестами слегка напугала ее.

— Как он? — нервно спросила Марина.

— Отлично, хотя в школу не хочет. Мать с ним все лето занималась чтением и письмом, а он только предлоги отыскивал, чтобы от занятий улизнуть.

— А Роман тебя навещает? — еще более нервно произнесла Спиридонова, и у меня создалось впечатление, что ее лихорадит.

— Ну что ты, он же из командировок не вылазит. Да и потом, какой он Пашке отец? Зачать — еще не значит быть отцом, — с тревогой в голосе проговорила женщина.

— А Сережка, наверное, с Пашкой ладил, — язвительно рассмеялась Спиридонова.

— Он у тебя вообще молодец был, царство ему небесное, — с жалостливой нотой в голосе сказала собеседница Спиридоновой.

— Тебе, конечно, виднее, — с ехидной враждебностью отозвалась Марина.

— Что ты имеешь в виду? — встревожилась женщина.

— Перестань ломать комедию, — резко осадила ее Спиридонова, — говоришь, этот дом тебе отец строит?

— О чем ты, не пойму? — казалось, женщина просто обмерла от неожиданности.

— Так вот, значит, куда денежки утекали, — в голосе Спиридоновой причудливым образом присутствовало горькое сожаление и угроза, — а он мне все трубил о расширении фирмы… А сам… — послышался тяжелый вздох.

— Что с тобой?

— Ничего! — взвизгнула Марина. — И это лучшая подруга! — с болью воскликнула она.

— Ты не в себе, — запинаясь, пробормотала женщина.

— Зато ты всегда в доброй памяти и ясном уме, — нервно рассмеялась Марина, — и еще смеешь смотреть мне в глаза, не краснея! Думаешь, я не догадывалась? Да, я подозревала, что у Сережки есть женщина, иначе бы он не заикнулся о разводе, так не бывает, чтоб мужик уходил на пустое место! Но я и понятия не имела, что это могла быть ты, ты, с которой меня связывали годы дружбы! Боже мой, — я услышала протяжный всхлип, — и кто мне об этом говорит, — теперь уже раздавались ничем не сдерживаемые рыдания, — этот червяк, этот гад, подлец…

— Марина, успокойся, Марина, — запричитала женщина, — Марина…