Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

– Громов, – резковато осекает его Демидов. Тут же пугаюсь, потому что такую интонацию никогда от него не слышала. – Давай, вы все свои «дела» обсудите не сегодня? Например, завтра.

На моей макушке словно костёр разжигают. Знаю, Мирон умеет бушевать так, что может и подраться.

Миллион раз такое видела.

Почему, почему я не в состоянии его разлюбить?.. Было бы так здорово начать новую жизнь. С Лёвой или с кем-то другим.

Веселиться, радоваться, ЖИТЬ!

Бабушка говорит, молодость – лучшее время, а я трачу его на то, чтобы страдать по своему соседу с ледяным сердцем.

Неправду говорят, что клин клином вышибают… По крайней мере, у меня не очень выходит.

– А ты что у нас администраторша? – зло выплёвывает Громов. - Временем её управляешь?

– Не нужно выводить меня на конфликт. Ты не вывезешь эту коляску, – слышу над ухом.

– Блядь, пошли выйдем.

– Не надо, – подаю голос отшатываясь. - Пожалуйста.

Снова смотрю на Лёву. Он хмурит брови и озирается. Перепалка двух достаточно известных молодых людей в городе явно привлекает интерес, потому что вокруг нас начинает собираться толпа.

– Успокойся, – ровно выговаривает Лёва и снова кивает Громову. – Давай не здесь, бессмертный. Если такой самоуверенный, увидимся на ринге. Как полагается. По-мужски.

– Нет, – вскрикиваю и тут же затухаю, когда Мирон обдаёт меня холодом.

Боже.

Он, конечно, раздался в плечах, но Лёва, очевидно, из другой весовой категории.

– Забили, – хрипит Мирон тяжело дыша. Сжимает зубы до ощутимого треска и морщится. – Мы тогда поедем.

Протягивает руку Демидову, не обращая на меня внимания. Будто я больше ему вообще неинтересна.

Лёва отвечает на рукопожатие и безразлично окидывает взором толпу.

Отворачиваюсь оскорблённо, пытаясь сдержать слёзы. Потом высовываюсь, чтобы увидеть, как Мирон подцепляет Ладу под локоть и бодро ведёт на выход. Она ухмыляется и поспевает за своим парнем.

Улыбается!

Испортила всем вечер и хохочет. Дура.

– Всё нормально? – спрашивает Лёва, растирая мои плечи.

– Да, – шепчу. – Прости.

– Может, тоже уйдём отсюда? – предлагает и кивает в сторону. – Не хочу проблем с отцом.

– Да, давай.

Продвигаюсь за ним к столику, на котором оказываются небрежно кинутые две пятитысячные купюры.

– Понторез, – цедит Демидов усмехаясь. Извлекает из кармана брюк бумажник и аккуратно укладывает сверху столько же.

Хоть за официантов можно порадоваться. У кого-то будут сегодня отличные чаевые.

В полном молчании одеваемся и выходим из клуба, усаживаемся в непрогретую машину. Напрягаюсь всем телом, чтобы согреться и успокоиться. Дрожу и всхлипываю.

В один момент оба начинаем говорить:

– Послушай...

– Я…

Ситуация абсурдная, но, как ни странно, именно она заставляет расслабиться. Рассматриваю, как ложится тень на суровое лицо, делая его черты ещё резче и грубее.

– Говори ты, – прошу.

– Уверена, что вы только друзья? – выговаривает Лёва, глядя прямо перед собой.

– Конечно.

– Просто всякое бывает. Какие-то итальянские страсти у вас, может, вы так развлекаетесь?

– Нет, – округляю глаза и ухватываюсь за рукав его куртки. – Как ты мог такое подумать обо мне?

Он поворачивается и растягивает губы в улыбке.

– Окей, понял.

Сжимает мою ладонь примирительно.

– Отвезу тебя домой, – говорит тихо и тянется к ремню безопасности.

Я тоже пристёгиваюсь.

Дворники скребут по лобовому стеклу. Звук неприятный. Как и то, что случилось этим вечером.

– Надеюсь, вы несерьёзно по поводу ринга? – спрашиваю, прикрывая глаза. – Не надо, пожалуйста.

– Не думаю, что Громов пойдёт на попятную, – отзывается Демидов.

– А ты?

– И я не из слабаков.

– Ясно, – опускаю голову.

Я бы тоже кое-кого вызвала на ринг и оттаскала заржавелые космы. Жаль, что у девушек так вопросы не решаются.

Интересно, что она сказала ему? Показывала на руку… Неужели, Мирон поверил, что я могу опуститься до такого.

Он меня как облупленную знает… Но, видимо, недостаточно хорошо.

– На следующей неделе собираюсь на гору, – вздыхает Демидов, постукивая пальцами по рулю. – Поедешь со мной?

– Поеду, – отвечаю сразу.

– Ты катаешься?

– На доске? – уточняю.

Демидов тихо посмеивается.

– Доска для понторезов, Ми, – по всей видимости, задевает таким образом Мирона. Тоже разозлился, но в отличие от Громова умеет сдерживать эмоции. – Я предпочитаю горные лыжи.

– Можно попробовать.

Заехав на территорию посёлка, клянусь про себя, что не буду смотреть на дом Громовых. Но не справляюсь, чёрт возьми.

БМВ ожидаемо нет. Значит, он поехал к ней.

Снова зачем-то представляю их вместе. Картинки бесстыдные и болезненные. Такие, что приходится вытряхнуть их из головы неловким движением.

Потухший костёр в сердце снова разгорается обидой и тоской.

Да сколько можно?!

– Тогда пока? – произносит Лёва, останавливая автомобиль возле кованных ворот.

Озирается по сторонам.

Отстёгиваюсь и нервно вздрагиваю.

– Пока, – отвечаю еле слышно. Практически одновременно с ним подаюсь вперёд.

Сталкиваемся губами. По телу дрожь пробегает от того, насколько они у него горячие и мягкие.

Может, я тороплюсь?!

Чёрт.

В ушах гул.

Рука Демидова проникает под ворот пуховика, обрушивается на мой затылок и притягивает ещё ближе.

Я не шевелюсь.