Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

Потому что победитель слишком очевиден.

Так думают и все остальные. Я видела в университетском чате голосовалку. Девяносто против десяти. По всей видимости, однокурсников Громова.

Мой парень, с которым вот уже неделю мы официально встречаемся, безмолвно хватает меня за руку и ведёт к машине.

– Лё-ва, ну?!

– Мы уже говорили на этот счёт, Ми.

– И не договорились.

– И не договоримся, – спокойно произносит, открывая дверь. – Понятие чести для меня не пустой звук.

– А как же я? – снова улыбаюсь.

– Ты тоже мне дорога и должна меня понять.

В расстроенных чувствах жду пока, он усядется рядом, а потом сканирую пуленепробиваемое выражение лица.

Чёрт.

Упёртый, такой же, как его отец, который, кажется, решил поставить на уши всю Москву и третий день не сходит с первых страниц новостных пабликов.

Изредка обмениваясь фразами, доезжаем до моего дома. Лёва задумчиво управляет своей громадной махиной, а я расстраиваюсь, что продавить его не выходит. Надеюсь, только пока.

Ни по-детски надутая нижняя губа, ни нахмуренные брови Демидова не пробирают.

Факт.

На то, чтобы отыскать его слабое место у меня не так много времени. Скажу честно, сил на это тоже по минимуму.

Вот уже две недели я медленно тлею изнутри… Сгораю в собственных терзающих мыслях и ужасах.

Потому что даже поделиться ни с кем не могу. Пожалуй, в силу обстоятельств, только с Громовым… но он наконец-то внял молитвам и отцепился. Понял мою просьбу так буквально, что теперь я достойна только брошенного вскользь «привет». Даже не смотрит, как бы ни старалась.

На субботние родительские посиделки больше не является. Встреч не ищет. Отчаянно сдавливаю в кулачках симпатичные кисточки от белоснежного шарфа и провожаю взглядом случайного прохожего за окном.

Больно надо!

– Ты зайдёшь? – спрашиваю, хлопая глазами и расчерчивая хаотичные линии на крупном плече.

Проявление подобного собственничества – что-то новое для меня. До серьёзных ласк мы пока не дошли, но в прошлую субботу, после того как весь день скоротали в обнимку с лыжами, практически час целовались в машине.

Это было так по-взрослому, что я почти забыла все насущные проблемы.

– Зайду, раз приглашаешь, – ухмыляясь, кивает Лёва и глушит двигатель.

Придерживает тяжёлые ворота, чтобы пропустить меня вперёд и ошарашенно глазеет на Юльку, которая со всей дури влетает прямо в него, по всей видимости, поскользнувшись.

Не вытерпев шестнадцатилетнего урагана на ледяном покрытии, Демидов вместе с сестрой Мирона заваливаются в ближайший сугроб.

– Блядь, – вылетает изо рта всегда уравновешенного сына бывшего мэра.

Это так чудно и комично, что я украдкой хихикаю в шарф и тут же делаю солидное лицо, когда Лёва уставляется на меня.

– Юля, ну нельзя же так сбивать с ног, – помогаю девчонке слезть с туловища моего молодого человека.

– Я просто по привычке решила съехать с горки на подошве, а здесь вы, – звонко смеётся Громова, сдувая прядь волос с лица и поправляя шапку.

– Поосторожней надо быть, – рычит Лёва, стряхивая липкий снег с одежды и уничижительно поглядывая в Юлькину сторону.

– Внимательность – моё второе имя, вообще-то.

– Я заметил.

Юлька громко хмыкает и машет рукой.

– Ты чего пришла-то? – решаю сменить тему, пока мы направляемся к дому.

– У меня стилус для планшета крякнул, а Мир сказал, что свой запасной тебе давал. Если тебе не нужен, я заберу. А если пользуешься, то Мирон мне новый купит.

– Не пользуюсь, – отворачиваюсь. – Пойдём.

Не обращая внимания на тихие голоса родителей в гостиной, скидываем верхнюю одежду в гардеробе и поднимаемся странной троицей ко мне в комнату.

Лёва сразу захватывает кресло у окна и равнодушно ныряет в экран телефона, а Юлька усаживается за письменный стол и занимается пристальным изучением Демидова, пока я пытаюсь отыскать вещицу Громова.

– Вот, нашла, – вскрикиваю, когда дотягиваюсь до верхней полки. – Держи.

– Спасибо, Мийка.

– Да не за что.

В комнате создаётся неловкая тишина разбавлять которую не вижу смысла.

– Я тогда пойду, да? – нерешительно озирается она на дверь.

– Иди, конечно.

– Мирону тогда скажу, что забрала.

– Обязательно сообщи, – усмехаюсь.

В виске пульсирует лишь единственная болезненная мысль. У Громова был повод ко мне зайти, но он им не воспользовался, что ещё раз может означать только одно – Мир меня услышал и не собирается возобновлять общение.

Я ведь сама этого хотела?!

– До свидания, – Юлька обращается к креслу и на секунду зависает.

– Пока, – безучастно отзывается Лев, не обращая на неё внимания.

– Пока, Юль, – тепло прощаюсь с подругой, и с укоризной смотрю на Демидова. – Зачем ты так? Ей всего шестнадцать.

Он морщится, как от надоедливой мухи, убирает телефон на спинку кресла и зовёт меня к себе, а когда подхожу, обвивает талию и садит на колени.

Внутренности опаляет приятным теплом и я, чуть медля, скрещиваю руки на его затылке. Мне хочется пойти дальше. Потрогать его мышцы на груди, увитые венами руки и коснуться угловатой скулы, но я медлю, а дальше выпаливаю:

– Может, фильм посмотрим?