Моя милая ужасная невеста (СИ)

Писать под диктовку подруги было сплошным наказанием. Пауз она не делала. Ей-богу, как магистр по истории магических войн: только успевай скрести пером по бумаге. Когда в ингредиентах овсяной каши неожиданно начали появляться подозрительные травки, я тихо выругалась и, стряхнув бесполезное сообщение, возмутилась:

«Эмбер, мне не нужно одурманивающее зелье!»

«Ага, тогда записывай!» — с подозрительной легкостью согласилась она, что каша с дурманом, мягко говоря, за нормальную еду не пойдет.

Соседка шустренько продиктовала рецепт, и у меня возникло большое сомнение в ее адекватности.

«Ты издеваешься?» — без зазрения совести обругала я.

«Чем тебе не угодила приворотная каша? — проворчала она. — Действенное средство! Когда говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок, имеют в виду именно его. Между прочим, этим рецептом еще моя бабуля пользовалась».

«Я не собираюсь привораживать Торстена! — озверела я. — Мне надо его накормить!»

«Просто накормить? И все? — выразила она искренне недоумение. — Варлок, если он взял тебя в заложники и угрозами заставил готовить, то крякни в ответ на это сообщение».

«Просто объясни, как варить кашу, чтобы от нее никто не опьянел и не влюбился. Торстену и без приворотов уже нормально», — потеряв надежду получить обычный, а не ведьмовской рецепт, простонала я в шар.

«Ты его пыталась грохнуть? Когда? За что?» — всполошилась Эмбер.

«Я жалею, что тебе написала!» — сорвалась я.

Перестав нести чушь, она шустренько рассказала, как превратить сухие овсяные хлопья в приличную кашу.

«А молоко когда заливать?» — уточнила я, разглядывая полную бутыль.

Хозяйка продуктовой лавки утверждала, что без молока кашу не сваришь. Вообще-то, пока получалось, что кашу не сваришь без толковых инструкций, и наличие лишних ингредиентов вызывало легкое беспокойство.

«Налей молоко вместо воды, — посоветовала подруга и, вроде только над кулинарной пропастью протянулся хлипкий мосток, как она взяла и нахлобучила сверху: — Или добавь в молоко воду».

«Сколько?» — загробным голосом провыла я.

«На глаз».

Этот самый глаз у меня выразительно дернулся. Варка каши вновь превратилась в сложное зелье из дополнительного раздела в учебнике по зельеварению. Лучше бы крестной, ей-богу, написала! Хотя она тоже все отмеряет «на глаз», и любая каша превращается в забористый яд, от которого еще не придумали противоядие.

Почтовый шар вздрогнул. Думала, что подруга посоветует что-нибудь толковое, а она с подозрением уточнила:

«Но ты точно не в заложниках?»

Цыкнув, я схватила кастрюлю и с грохотом сунула ее под кран. Дальше готовила по инструкции от Эмбер: наливала и насыпала на глаз. Овсяные хлопья плавали в белесой мутной смеси молока и воды, как редкие утлые суденышки в большом море. Кашу болтанка вообще ничем не напоминала… Пока не началось энергичное бурление.

Хлопья стремительно размякли, распухли, и в большой кастрюле закончилось место. Норовистое варево внезапно совершило дерзкий побег и полилось через край. Сначала по стенке, а потом на круглый огненный блин, вживленный прямиком в столешницу.

В панике я выпустила ложку. Та мгновенно увязла в жиже и под мои скорбные ругательства пошла ко дну. Металлический хвостик захлебнулся раньше, чем удалось его зажать пальцами. Только обожглась.

— Да проклятье! Котелок, перестань варить!

Схватив полотенце, я шмякнула переполненную посудину на кухонный прилавок и обалдело моргнула. Наваренной овсянкой можно было накормить отряд оголодавших парней. Если, конечно, нашлись бы безумцы, желающие испробовать сероватое густое варево. С другой стороны, желания Торстена не учитывались.

Тут случилась новая неожиданность: поварешка с длинной ручкой увязла в овсянке, как в болотной топи. Встала мачтой, не отклоняясь ни влево, ни вправо. Никогда такого не видела!

«Эмбер, в каше должна стоять ложка?» — написала я подруге, разглядывая это стройное доказательство моей полной несостоятельности как кухарки.

«Разведи водичкой, — предложила она. — Думаю, в нашей столовой всегда так делают».

Не споря, я плеснула в кастрюлю воды из кружки.

«Но лучше молоком. Мы же не в столовой», — решила Эмбер добить последнюю надежду, что жижу еще можно превратить в еду.

Совет я прокомментировала забористым ругательством, но молока плеснула и принялась энергично размешивать. Горячее варево густело быстрее, чем его разбавляли, и подозрительно напоминало обойный клейстер. 

Внезапно вспомнились матушкины наставления, что в красивой посуде даже невкусная еда выглядит изысканным деликатесом. Я принялась искать по полкам красивую тарелку, но Торстен явно был равнодушен к посудной эстетике. Единственную тарелку с золотой каемкой он спрятал так глубоко в полку, что пришлось вставать на табурет.

Каша плюхнулась на тарелку комом. Проверенным способом я долила водички, размешала и полюбовалась на дело рук своих. Даже в красивой посуде «дело» выглядело паршиво. С другой стороны, наплевать на внешний вид. Главное, вкус!

На вкус было ничего. В смысле, ничего хорошего. И еще пересолено.