Моя милая ужасная невеста

– Закари, я пытаюсь тонко намекнуть, что хочу провести часок без наших серьезных отношений, а ты никак не понимаешь, – зло проговорила я. – Просто жажду вспомнить, как прекрасно жила до вчерашнего ужина. Удивительное время! Я по нему уже скучаю.

– Стой! – Он схватил меня за локоть и заставил развернуться. – Ты из-за поцелуя, что ли, взбесилась?

– Торстен, ты выбрал очень, очень плохой способ извиниться, – процедила я, стряхивая его руку.

– В смысле: извиниться? – От удивления у него поползли на лоб брови.

От злости у меня свело челюсть. Пришлось себе напомнить, что влюбленная девушка обычно терпима к любым выкрутасам предмета обожания и ослепляющие чары, залепленные в наглую физиономию, вообще неуместны. Особенно на каменной лестнице, способной кого угодно довести не просто до речного берега, а до того света, где наши предки возмущались из-за аферы правнуков.

– Торстен, не учили спрашивать у девушки, прежде чем лезть с поцелуями? – быстро спросила я.

Закари не сводил с меня любопытного взгляда, словно разговаривал с монашкой, сбежавшей от пострига и видевшей жизнь только из оконца монастырской кельи.

– Нет, – с беззастенчивым спокойствием ответил он.

– Зря.

– Но если тебе принципиально, то извини. Буду знать, что ты ханжа.

– Я не… – зачем-то решила поспорить с придурком, но, прикрыв глаза, перевела дыхание и просто буркнула: – О чем с тобой вообще говорить?

С каменным лицом я развернулась и начала подниматься наверх. От крутизны ступенек и энергичного движения в боку кололо, дыхание перехватило. За спиной звучали шуршащие шаги Закари, не проявляющего даже признаков одышки. В общем, совсем бесил. Просто неимоверно!

– Послушай, Марта, – позвал он, когда мы минули лестницу, и мне захотелось растянуться на пожухлой травке, покрытой мелкими желтыми листиками.

– Не говори со мной, – бросила я, истратив едва ли не последние капли воздуха, и перевела дыхание.

Вообще, хотелось встать, схватиться за бок и дать себе передышку, но Торстен подпирал сзади. Проявлять слабость перед этим демонским парнем было себе дороже. Запомнит и припомнит. Раз сто. Он умеет пользоваться уязвимостью противника.

– Мне просто любопытно, твой ботаник спрашивает разрешения, прежде чем прижать тебя к стене?

– Что ты сказал? – Я резко обернулась.

– Он спрашивает разрешения, чтобы тебя поцеловать? – Циничная усмешка, танцевавшая в глазах, тронула проклятые губы, посмевшие задеть меня идиотским поцелуем. – Если так, то у меня плохие новости, Марта. У твоего ботаника комплекс неполноценности. Беги от него.

– Я ханжа, он закомплексованный ботаник, а ты у нас, значит, полноценный, – тихо проговорила я.

– Какой есть, – усмехнулся Закари.

– Да, – согласилась с ним. – Ты такой и есть. Полноценный недоумок.

Возникла острая пауза. Как нам вообще пришло в голову, что мы сможем спокойно дотянуть до вечера и не поскандалить, едва отыграем первый акт и занавес закроется?

– Доброе утро! – раздался звонкий и чистый голос малыша Родерика…

Мы с Закари синхронно повернули головы. В трех шагах, радуя ясное утро веселыми горошками бриллиантовой зелени на круглом личике, стоял четырехлетний сын Дарины и Освальда. И – демоны нас раздери! – наверняка слышал каждое выплюнутое от ярости слово. В пылу ссоры мы, как всегда, забыли, что мир вокруг жив, реален и всегда напоминает о себе не вовремя.

4 глава. Пленники чулана

– Привет, малыш Ро! – Я растянула губы в фальшивой улыбке. – Ты почему один? Где нянечка?

Подойти к каменной лестнице без взрослых мальчику не позволяли защитные чары, а внутри замка не давала потеряться следящая магия. Не зря артефактор Сириус называл ее умной. Кое в чем она действительно не подводила.

– Мы играем в прятки, – пояснил малыш Ро, рассматривая Закари большими серо-голубыми, как осеннее небо, глазами, словно обращался именно к нему. – Господин лекарь сказал, что я почти здоровый и могу выходить из покоев.

– Какие вы с лекарем молодцы, – пробормотала я и, шагнув к мальчику, протянула руку: – Давай-ка найдем твою няню.

– Ага. – Он вложил маленькие влажные пальцы в мою ладонь и с подозрением оглянулся к Торстену. – Марта, а кто такой недоумок?

Закари за спиной подавился на вздохе, а может, не сдержал издевательский смешок – не поняла.

– Когда тебе кто-то очень сильно нравится, – принялась сочинять я на ходу, тихонечко увлекая мальчика к замку, – называешь его ласковыми прозвищами. Зайка, солнышко… кхм… недоумок.

– Как мама зовет меня котенком? – доверчиво уточнил Ро.

– Угу, – промычала я. – Вроде того.

Помогите, святые демоны, нам с Торстеном разобраться в этом чудовищном бардаке!

Няня Плум, женщина в благородных летах и сединах, сердито маршировала по хозяйственному двору. В отличие от маленького Ро, она точно не играла в прятки, а пыталась малыша догнать и вернуть в замок.