Моя Найрин

Геральд в нетерпении ожидал прихода сына. Он был в ярости. Связанный по рукам и ногам, не только из-за болезни, он готов был лезть на стену от отчаяния. Его состояние ухудшалось, болезнь все больше завладевала и выворачивала его тело. Ему было уже тяжело дышать и есть. Но Луноликий, не спешил забирать его в небесные чертоги первых королей. Король был готов умереть, только перед смертью он должен оградить своего сына от надвигающейся беды. Его огорчало, что Арман возненавидит его после того, как Геральд исполнит то, что задумал. Короля утешала мысль, что несмотря на ненависть, Арман в дальнейшем поймет, что его отец был вынужден так поступить, и простит его. Жаль только, что он не сможет этого увидеть.

***

Закатное солнце окрасило покои мертвеца в золотистый цвет. Мазнув по стенам обтянутые красным шелком, вечерние лучи пробежались по пушистому персиковому ковру и остановились перед ложем, пропахшей надвигающейся смертью. На большой кровати в нетерпеливом ожидании сына лежало то, что осталось от короля Надейры.

Сутулый старик, сидя за небольшим столом возле распахнутых окон, замешивал известные только ему травы. Несмотря на его дряхлость его глаза были зоркими, а руки тверды. Отмерив нужное количество сухих перетертых трав, он бросил это в маленький закипающий котелок. С чугунной посуды поднялся серый пар и по покоям разнесся запах гнили.

— Рори, что ты там опять мудришь… — еле слышно прохрипел король.

Резво подскочив со своего места, он перемешал отвар деревянной палкой и, повернувшись к королю, проскрипел:

— Ваше Величество, это ослабит боль в сведенных мышцах. — подойдя к кровати, он, поправил подушку и накрыв короля теплым одеялом, посеменил обратно к котелку. Створчатые резные двери распахнулись. На пороге стоял Арман, держа за руку свою жену.

Высокий статный мужчина был одет в черный камзол с золотыми пуговицами. Черные брюки были заправлены в высокие сапоги. Небесные глаза неотрывно следили за принцессой. В черном платье, украшенное сверху золотой вышивкой и драгоценными камнями, она сияла в закатных лучах солнца словно бриллиант. Волосы, поднятые в высокий пучок, открывал красивую шею, темные глаза смотрели гордо, полные губы улыбались.

Арман подвел Найрин к отцу, и склонив голову дрожащим голосом проговорил:

— Мой король, позволь представить тебе мою жену Найрин Одет Сантери. Девушка вышла вперед и низко поклонилась. Стараясь скрыть что брезгует, она быстро схватила скрюченные пальцы, и еле коснувшись губами нагнулась сильнее, чтобы прижаться к ним лбом.

Мужчина молча наблюдал за ней. Красивая, глаз не отвести. Затем переведя взгляд на своего сына, сердце заполнилось болью. Какими глазами он смотрел на нее, словно нашел смысл всей своей жизни. Девушка встала и отойдя к мужу вновь присела в реверансе и еле слышно вымолвила:

— Ваше Величество, для меня велика честь познакомиться с вами…

— Неужели? — перебил король, — Не надо скрывать, что тебе противно. Хоть в этом будь честна.

— Геральд, ты не справедлив к ней. Она в нетерпении ждала этого момента… — Амалия возмущенно посмотрела на мужа.

— Конечно ждала. Как же мое благословение? Разве не за этим ты пришла, Амалия.

— Отец, пожалуйста, не надо.

— Как ты мог ослушаться меня! Ты дал клятву! — хрипло закричал король.

— Ваше Величество, умоляю вас, не надо. — Рори подскочил к королю стараясь удержать его на месте.

— Пошел прочь! Я хочу взглянуть в глаза сыну, который смел ослушаться отца. — на тонких губах выступила кровь, серые глаза смотрели на склонившего голову Армана. — Подними голову и посмотри мне в глаза! Это ты в состоянии выполнить?! — брызгая на белое одеяло кровью проорал король.

Медленно подняв голову, принц посмотрел на отца.

— Я поклялся не подходить к девушке отец, но не уточнил к какой именно. Пойми меня, я не могу без нее, — прокричал с отчаяньем мужчина и упал на колени перед королем.

В тишине королевских покоев разнесся лающий смех Геральда. По изуродованному лицу покатилась влага. Король смеялся сквозь слезы, осознавая всю несправедливость, которая пала на его дитя и восхищаясь его мужеством. Когда-то он выбрал долг вместо сердца и всю жизнь жалел об этом. Какая ирония, его сын выбрал свое сердце, которое разрушит Надейру, ради империи он отказался от Миранды. Сердце заныло от тоски, и не справедливости.

Амалия молча наблюдала за душевными муками своего мужа. Она упивалась его болью, озлобленное женское сердце купалось в его отчаянии.

— Отец, прости меня…— прошептал принц, не поднимая головы.

— Любовь моя, не мучай сына. Ты же видишь, они любят друг друга…— в нетерпении пробормотала королева.

— Сын то любит… чего не скажешь о ней. — король слабо мотнул головой в сторону девушки.

Черные глаза сверкнули недовольством, стоя за спиной мужа Найрин могла не прятать своего равнодушия к нему. С вызовом она посмотрела на короля и улыбнулась.