#моя [не]идеальная жизнь

Это будет серьезный бизнес. Сколько раз я слышала эту фразу от своего папы? Его сидр обещал быть серьезным бизнесом, но продержался всего полгода. Потом были трости ручной выделки. Но на их изготовление требовалось столько времени, что папа так и не получил никакой прибыли. Потом он собирался нажить состояние на продаже мышеловок какого-то нового типа, которые дешево купил у своего друга Дейва Ярнета. (Они занимали очень много места. В любом случае, я предпочитаю сидр мышеловкам.)

В результате у меня выработалась интуиция. И сейчас моя интуиция говорит, что у Алана с этим веем не выйдет ничего хорошего.

– Итак, ты собираешься куда-нибудь убрать эти коробки? – спрашиваю я Алана. – Как скоро?

Может быть, мне не следует быть такой категоричной, говорю я себе. Может быть, к нему выстроилась очередь из покупателей и все это исчезнет к завтрашнему дню.

– Я их продам. – Он отводит взгляд. – Устанавливаю контакты.

Так я и знала.

– Алан, ты же не можешь держать все это здесь! – Я машу на коробки.

– У меня в комнате нет места, – отвечает он, пожимая плечами. – Там моя скамья под штангу. Ну, пока.

И не успеваю я вымолвить ни слова, он исчезает за дверью. Мне хочется кричать, но вместо этого я направляюсь к комнате Аниты и осторожно стучу в дверь.

Анита – суперличность. Она стройная и сдержанная. Работает в инвестиционном банке. Мы с ней ровесницы. Когда я пеерехала в эту квартиру, то была полна радостных надежд. Я думала: «Моя новая лучшая подруга! Это будет так круто!» В первый вечер я слонялась в маленькой кухне, переставляя свои пакеты с едой и посматривая на дверь. Я поджидала Аниту, чтобы сразу же начать тесное общение.

Но когда Анита вошла в кухню, чтобы заварить себе мятный чай, она смерила меня холодным взглядом и сказала: «Без обид, но я решила не заводить друзей, пока мне не исполнится тридцать. О’кей?»

Я так смутилась, что не нашла что ответить. И конечно, с тех пор никогда с ней не заговаривала. Жизнь Аниты состоит из работы и разговоров по телефону с ее семьей в Ковентри. Она вежлива и иногда присылает нам с Аланом имейлы насчет сбора мусора. И это все. Однажды я спросила, почему она живет в такой дешевой квартире, если может позволить себе что-нибудь получше. Она только пожала плечами и ответила: «Я делаю накопления. Тридцать одна тысяча фунтов».

Сейчас она открывает дверь, и я вижу, что она говорит по телефону.

– О, привет! – говорю я. – Прости, что помешала. Но… Ты видела коробки? Ты что-нибудь сказала Алану?

Анита прикрывает трубку рукой и говорит своим бесстрастным тоном:

– Меня посылают на три месяца в Париж.

– О!

– Вот так.

Следует пауза, и до меня с некоторым опозданием доходит смысл ее слов: «Мне наплевать на эти коробки. Я уезжаю в Париж».

– Ладно, – говорю я. – Хорошо. Желаю хорошо провести время.

Кивнув, Анита закрывает дверь, и я с минуту молча смотрю на эту дверь. Жизнь в лондонской квартире оказалась вовсе не такой, как мне мечталось. Я думала, что будет бурное веселье, заводные друзья, забавные истории на фоне пабов и лондонских достопримечательностей, а также костюмированные балы. Но все вышло иначе. Не могу себе даже представить Аниту в маскарадном костюме.

Честно говоря, я неплохо провела несколько вечеров в компании девушек с моей прежней работы. Но на самом деле мы только пили просекко и болтали. А после я натерпелась такого страху с превышением своего кредита в банке, что поклялась себе пока что не выходить в свет. А в «Купер Клеммоу», по-видимому, никто не ведет светскую жизнь – если только не считать светской жизнью работу допоздна.

Я решительно отворачиваюсь от двери Аниты и думаю: «Какая разница? Ведь у меня завтра ланч с Алексом Эсталисом!» И у меня сразу же улучшается настроение. Все хорошо. Сейчас поужинаю, а потом зайду в инстаграм…

Что такое?

Я в ужасе останавливаюсь на пороге кухни. Тут сплошное море коробок. Ими покрыт весь пол, они стоят в два слоя. Коробки заблокировали подход к кухонным шкафам. И к холодильнику. И к плите.

– Алан! – ору я в ярости и, вернувшись к его двери, колочу в нее кулаками. – Что происходит в кухне?

– Что? – Алан открывает дверь. Вид у него воинственный. – Они не поместились в холле. Это временно, пока я их не продам.

– Но…

– Это мой бизнес, понятно? Ты можешь поддержать меня?

Он закрывает дверь у меня перед носом, и я злобно смотрю на нее. Нет, от него ничего не добиться. К тому же я умираю с голоду.

Возвращаюсь в кухню и осторожно залезаю на верхний слой коробок. Они такие высокие, что я почти достаю головой до потолка. Я чувствую себя Алисой в этой чертовой Стране чудес. Несомненно, из-за этих картонок легко может возникнуть пожар.