Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Нет, она пока еще не сошла с ума, и в сказки об аверинской уникальной регенерации верит так же, как и в его две игрек-хромосомы. Но все-таки… Костя все время говорил о сыновьях, а выходит, у него есть девочка, и он о ней знает, обеспечивает материально и… не общается?

А вот это совсем не похоже на Аверина. Хвастаться сыновьями и скрывать дочь это вовсе не в его характере.

– Дядя Сережа, – звонить Волошину было стыдно, но без конца варить все это в своей голове тоже не хотелось, – а в свидетельство Аверин вписан как отец?

– Нет, – прозвучал немного озадаченный голос из трубки, – там вообще никто не вписан, прочерк стоит.

– Просто я подумала, что Аверин не стал бы помогать этой Виноградовой, если бы она отказалась записать на него дочь, – забормотала Оля, оправдываясь. – Он же помешанный. У него все должно быть оформлено и задокументировано.

– Я тоже об этом думал, Олечка, – задумчиво ответил Волошин, – но кто ж их разберет, этих миллионеров. Может им всем сыновей подавай наследников, а дочка – так, в нагрузку?

Ну нет, с этим Оля была решительно не согласна, но не делиться же ей с Волошиным! Она торопливо попрощалась и обернулась на знакомый голос.

– Оля, здравствуй!

Ей радостно улыбался рыжеволосый мужчина с залысинами. Оля порылась в памяти и выудила имя – Олежка. Они вместе проходили интернатуру, он пытался за Олей ухаживать, но безрезультатно. И в итоге в прошлом году привез ей в отделение жену с аппендицитом.

Жена сейчас стояла рядом, вцепившись в его локоть с таким видом, будто все окружающие женщины готовы бороться с ней за Олежку до первой крови.

Оля вспомнила, что они знакомы и приветливо улыбнулась. В конце концов, никто не виноват, что у неё ужасная память и на имена, и на лица.

– Оль, а напомни, сколько диету держать после операции? Через месяц уже можно суши есть? Анжелочка просит, а я уже забыл.

Олежка ушел работать в фармацевтическую компанию, начал хорошо зарабатывать и страшно этом гордился.

– А какая операция?

– Так аппендицит!

– Снова? Олег, мы твоей жене ещё в прошлом году аппендикс вырезали. Разве может быть два аппендикса? Ты еще скажи, что он заново вырос! Забыл уже, чему тебя учили?

– Двух аппендиксов быть не может, – с недовольным видом ответил Олег, – я это прекрасно помню. В вот вторая жена может быть вполне!

Анютка выскочила из лабиринта раскрасневшаяся и довольная, бросилась к присевшей на корточки Оле. Обхватила за шею перемазанными ладошками и задышала в ухо.

Оля прижала к себе девочку, а потом начала дуть на взмокший лобик с прилипшими темными прядями.

– Это ваша девочка? – спросил Второй Аппендицит, тьфу ты, Вторая Жена, как ее там?..

– Анжелочка, у Оли нет детей, – со скорбной физиономией проговорил Олежка. – Или ты удочерила девочку, Оля?

«Точно, Анжелочка… Что? Удочерила?»

– Это дочь моей знакомой, – ответила Оля, хватая за руку Анютку и уводя подальше от любопытно пялящейся на девочку парочки. Как в зоопарке, честное слово… – Всего хорошего. А диету можно и дольше соблюдать, хуже точно не будет.

– Пойдем на каток, – предложила малышке.

«Там точно никаких знакомых!»

Встала в очередь в прокат, чтобы подобрать себе и Анютке коньки. Девочка прилипла к ограждению и с восторгом следила за ледозаливочной машиной.

– Олька! Сколько лет, сколько зим! – подняла глаза и увидела бывшую сокурсницу Натку. За руку бывшей однокурсницы держался мальчишка лет семи.

– Привет, – без особого энтузиазма отозвалась Ольга.

Натку было сложно вынести из-за бесконечного потока самых удивительных словесных конструкций. С другой стороны, она отдыхала от Натки уже семь лет, поэтому потерпеть недолго было можно.

– Как дела? Все хорошеешь! – затараторила та. – Слышала, ты развелась? Слушай, правильно, только что детей нет, плохо, конечно. Ты это, мать, не тяни, рожай для себя, а то часики, знаешь, тикают…

– Натка, извини, мне надо идти, – Оля направилась к Анечке, проклиная собственное неумение посылать подальше таких как Натка.

– Ты что, удочерила ребенка? – понеслось в спину изумленное. Однокурсница переводила взгляд то на Анечку, то на Олю. – А чего же не сказала? И правильно, кому нужны эти роды. Только фигуру зря портить.

– Слушай, – повернулась к ней Ольга и недобро блеснула глазами, – заткнись, а?

– А что я такого сказала? – удивилась Натка. – Я за тебя переживаю, гены пальцем не задавишь, а нормальные люди от детей не отказываются.

Оля демонстративно перешла на другую половину раздевалки и присела зашнуровать Анечке коньки. А сама представила на секунду, что и правда удочерила девочку. И теперь на каждом шагу им попадаются знакомые, вот такие наглые и бестактные. А ведь Анечка все понимает, хоть и маленькая.

Внезапно ее охватила злость. Не выдержала, достала телефон – фото Анютки так и висели не просмотренными.

Оля хмуро погипнотизировала экран, а потом пальцы сами набрали текст:

«Если тебя хоть немного интересует собственный ребенок, ты отзовешься. Твоя бывшая в реанимации, дочь у чужих людей. Какой же ты гад, Аверин!»