Моя (не) на одну ночь. Бесконтрактная любовь

Ей было жарко, хотелось двигаться, но она могла только царапать широкую спину и кусать подбородок, колючий от щетины. Ему очень идет такая, короткая, которой несколько дней. Которая еще не стала бородой, оттого и колется. Зато, когда Костя трется щекой о ее кожу, это так приятно и щекотно…

— Поцелуй меня, — прошептала куда-то в область ключицы, но он не останавливался, и ей было трудно сосредоточиться. А почему он, собственно, молчит? В прошлый раз так рот не закрывался, а сейчас что изменилось?

— Да, милая, да, потрись еще об меня вот так… — промурлыкал Аверин, и Оля открыла глаза.

Ее прямо в жар бросило. Это что, был сон? Ей снилось, что они занимаются любовью с Авериным, она даже стонала во сне. А он все это время бессовестно дрых, навалившись сверху. Вот почему ей так жарко!

Аверин горячий как печка и тяжелый. Кровь разом прилила к щекам — а она еще и ерзала под ним как мартовская кошка! Хоть бы он спал и не просыпался…

— Оля? — Костя привстал на локте, осмотрел Олю, потом себя. Вид у него был изумленный и немного растерянный. — А почему ты одета?

— Потому что обычно я сплю в пижаме, Аверин! — она старалась сохранять достоинство, хоть это было непросто в пижаме с поросятами, лежа под Авериным и прижимаясь к нему всей нижней частью.

— А почему ты стонала? — он уже окончательно проснулся и с подозрением вглядывался в честные Олины глаза.

— Сон приснился, — ей даже не пришлось врать.

— Сон значит, — Аверин лег обратно и вдавился в нее уже более прицельно. — Хороший сон?

— Неплохой…

— Похоже, милая, сны нам с тобой снятся одни и те же, — он обездвиживал одним лишь гипнотическим взглядом черных глаз. — Расскажешь подробнее? Или, может, покажешь?..

Он склонился очень низко так, что касался губами лица. И конечно сейчас это были совсем другие ощущения.

— А как же твои контракты? — она повернула голову и прикусила ему нижнюю губу.

— Потом договоримся, — он уже тянул ее за собой, и она не собиралась сопротивляться. Глупо. И бесполезно.

Аверин притягивает ее каким-то животным, бешеным магнетизмом. Может, он и на других так действует, взять вон ту же Лию-Лидию. Вроде и замужем, и семья есть, и ребенка мужу родила. А только про Аверина говорить начинает, как кошка на сливки облизывается. И глаза горят. Интересно, сама Оля так же глупо выглядит, когда вспоминает об Аверине?

— Оленька, — ее укусили за мочку уха, она от неожиданности даже вскрикнула, — сними эту пижаму, я запутался.

Но не успела ничего ответить, как на тумбочке завибрировал телефон, мигая светящимся экраном. Они вместе повернули головы и уставились на жужжащий гаджет.

— Это кто может быть? — ревниво спросил Костя. Оля пожала плечами, насколько позволял лежащий сверху Аверин.

— Не знаю. Подай, пожалуйста, телефон или слезь с меня, я так не дотянусь.

Костя потянулся к тумбочке и передал ей телефон, не скрываясь посмотрев на экран. Светка, Олина напарница, она сегодня дежурит.

— Ты уверена, что надо отвечать? — спросил Костя, не выпуская аппарат из рук.

— Ну конечно, она просто так звонить не будет, — Оля прижала телефон к уху и вздрогнула, услышав заплаканный, дрожащий голос всегда уравновешенной Светы.

— Олечка, — она всхлипывала и хлюпала носом, — помоги, пожалуйста. Тут Юрку моего привезли, перитонит, он до последнего досидел, дурачок… Когда мне позвонил, я сразу скорую вызвала, но уже опоздали. А я понимаю, что не могу, руки трясутся. И ноги. Страшно так, Оля… — она зарыдала навзрыд, и у Оли заныло под ложечкой. — Выручи, солнце, я тебе век должна буду…

— Я сейчас буду, Свет, успокойся, — она уже забыла об Аверине, просто отвела рукой, и он понял, отпустил. — Уже одеваюсь, беру такси и выезжаю. Пятнадцать минут, вы пока готовьте его. И ты чего-нибудь вколи себе успокаивающего…

Пока договаривала, успела снять пижаму и натянуть джинсы. И только завершив разговор, вспомнила об Аверине. Стало неловко — человек выспаться хотел, а тут среди ночи звонки…

— Костя, ты ложись, мне уехать надо. Это срочно.

Он сидел в кровати, сверлил ее буравящим взглядом, и когда заговорил, в голосе сквозило плохо скрываемое недовольство.

— Тебе обязательно было отвечать? У тебя выходной или у вас в норме дела поднимать среди ночи?

— Это моя напарница, Костя, Юра ее сын. Ему семнадцать лет, он хороший мальчик.

— И что, во всей больнице не нашлось другого хирурга, кроме тебя?

— А если бы твоему сыну понадобилась помощь, ты бы так же рассуждал? — она повернулась к нему, застегивая молнию толстовки. — Света попросила меня, я теперь сама не усну, буду переживать за Юрку. И если завтра мне понадобится ее попросить, Светка не откажет.

Заскочила в ванную наскоро умыться, а когда вышла, в коридоре ее уже ждал одетый Аверин.

— Пойдем, я тебя отвезу, — он надел пальто и достал из шкафа Олину куртку. Теперь ей стало его жаль. Он поехал к ней, хотел отдохнуть от родственников. Отдохнул… Шагнула навстречу и попыталась обнять.

— Костя, оставайся, поспи. А я скоро вернусь. Вот увидишь, я быстро…

Но он поймал ее руки и аккуратно отвел в сторону.

— Поехали. Я уже выспался, Оля, благодарю. Я тебя отвезу и поеду домой.