Моя не понимать

— На языке Этой страны, пожалуйста, — чуть поморщился господин Шарль, — мне не хочется пересказывать твои слова господину Хыгру, а судя по его горящему любопытством лицу избежать этого мне не удастся.

— Чарльз, — покаянно опустил голову черный эльф — ведь тебя чуть не убили из-за меня.

— Интересно, — приподнял бровь господин Шарль.

— Понимаешь, Чарльз, я ведь не знал, что ты — начальник сыска, даже не знал, что ты в полиции. И один раз я сболтнул, что у меня был друг с возможностью предвидения, даже имя назвал. А потом, когда я встретил тебя в трактире, я уже забыл об этом разговоре и сказал товарищам, что мой друг детства — начальник сыска. Я забыл, что у товарища Речника…

«Тролль» — машинально отметил Димка.

— …память бездонная. Он не просто никогда ничего не забывает, но еще и делает выводы из полученных сведений…

— И какие же выводы он сделал из этих двух фактов? — поинтересовался господин Шарль, — Впрочем, догадаться нетрудно. Твой друг обладает способностью к предвидению. Твой друг — начальник королевского особого сыска. То есть, начальник королевского особого сыска обладает способностью к предвидению. А учитывая, что вам стало известно, что я занимаюсь некоторыми делами, связанными с вашей деятельность, ваш предводитель испугался…

— Товарищ Речник ничего не боится, — холодно уточнил Жозеф.

— Я это понял еще на допросе, — не стал спорить господин Шарль, — Хорошо, скажем, ваш предводитель решил не пренебрегать возможной опасностью разоблачения с помощью моего предвидения. Обидно. Я-то думал, что причина — в моем глубоком уме. Значит, ваша партия решила меня убить?

— Нет, — качнул головой Жозеф, — в том-то и дело. Я сумел уговорить вождя не трогать тебя. Под мою личную ответственность. Я и переехал поближе к тебе, чтобы контролировать твои возможности…

Господин Шарль хмыкнул.

— Насколько я сумел понять вашего товарища Речника, он не стал бы доверять только тебе и наверняка решил бы устранить возможную угрозу в моем лице. Давай пока оставим попытки моего убийства и начнем с самого начала.

— Чарльз, — замялся Жозеф, — я не могу рассказать тебе всего…

— Не рассказывай. Но учти, все, что я не услышу от тебя, я узнаю от твоих товарищей, что обойдется им в несколько лишних часов пыток.

Жозеф скрипнул зубами.

— Чарльз, обещай…

— Я не буду использовать полученные от тебя сведения, для того, чтобы причинить вред вашей партии. Пусть этим занимается жандармерия. Я только хочу знать, что происходит и насколько предотвращена опасность для короля и… Для короля.

— Спрашивай.

— Вы — «Свет сердца»?

— Да.

— Как ты попал в партию?

— Уже давно. Изначально мы были этаким клубом для тех, кто хотел бы изменить жизнь в стране. Чарльз, а тебе никогда не хотелось, чтобы жизнь в стране поменялась? Чтобы исчезли дворянские привилегии, сословные барьеры, местничество…

— Нет. Продолжай.

Димка мысленно согласился с господином Шарлем. Любая революция хуже самой плохой эволюции. Когда хочется всего и сразу, чаще всего получается ничего. Разрушить до основания мир насилия просто, а вот построить что-то на его обломках… Можно поспорить, как и что строить местные революционеры — как и революционеры вообще — даже не задумывались. Главное, по их мнению, разрушить, а как построить — пусть другие думают. Так как чаще всего строить приходилось таким как Димка — не будут же уличные крикуны что-то строить — то поэтому революции Димка не любил. Ни цветные ни бесцветные.

В общем, если коротко пересказать историю сеньора Жозефа, то его путь в революцию выглядел следующим образом. Антикварная деятельность, столкновение с предубеждением к черным эльфам, столкновение с дворянской спесью — богатым аристократам плевать на небогатых дворян — полгода в тюрьме, только за ответ на оскорбление. Ненавистью Жозеф не воспылал, но, когда познакомился с тогда еще не товарищем Речником, а скромным юристом Виктором, то сразу понял, что это его шанс расквитаться. Черноэльфийские предки несомненно одобрили бы такую месть.

Расчетливый ум товарища Речника уже создал подробную и четкую схему революции, меняющей весь расклад сил в стране. В принципе, для Димки ничего нового не было: революционная ситуация, когда простолюдины уже устали от дворянского произвола, дворяне считают, что простолюдины слишком о себе возомнили, а власть считает, что все в порядке и менять ничего не нужно. В этой мутной водичке создается ядро единомышленников, тех самых «товарищей», которые ведут пропаганду, привлекая в свои ряды все больше и больше сторонников, создаются партийные структуры на производствах и в городских кварталах, привлекаются студенты — горючий материал для любых заварушек. Потом в удачный момент — как говорится «вчера было рано, завтра будет поздно» — массовые выступления, подавление сопротивления властей и свержение короля.