Моя небесная жизнь: Воспоминания летчика-испытателя

О наших штурманах-испытателях я уже говорил. Это в первую очередь Валера Зайцев, который погиб месте с Александром Васильевичем Федотовым. Именно в день своей гибели он просил меня отпустить его с работы, а я не отпустил. И до сих пор считаю, что косвенно вина за его гибель лежит на мне, хотя и понимаю, что это судьба. И тем не менее эта мысль меня постоянно мучает. Мы с ним были очень близкими друзьями, жили по соседству.

Валера когда-то был строевым лётчиком. Во время одной аварии сильно обгорел его товарищ, он отдал свою кожу для пересадки этому лётчику и тем самым спас его от смерти. Но, к сожалению, поверхность отданной им кожи была очень большой, и его по здоровью списали с лётной работы. Он пожертвовал для товарища не только кожей, но и своей профессией, самой главной своей мечтой. Об этом поступке мало кто знал. И сам поступок, и то, что Валера о нём не рассказывал, очень ярко его характеризует. После того как он был списан на «гражданку», его приняли на одну фирму, занимавшуюся радиоэлектроникой, а потом он пришёл к нам. На фирме он занимался радиоэлектронным оборудованием и преуспел в этом деле. Поэтому когда появилась должность штурмана-оператора, то мы его сразу взяли на прицел как одного из специалистов по радиоэлектронике, к тому же профессионального лётчика. Александр Васильевич Федотов представил нам его как лётчика-штурмана-оператора. Нам Валера сразу понравился. Он был удивительный человек. Я уже говорил, что он прекрасно готовил и в командировках был у нас за повара. Он всегда стремился помочь близким, и иногда даже казалось, что он со своей отзывчивостью и желанием всем помочь чуть перебарщивает. Он был безотказным во всём.

Иногда дело доходило до смешного. Он настолько привык сам помогать всем, что когда кто-то помогал ему, это было ему в тягость. Везём мы, например, арбузы, помидоры, рыбу из Владимировки на моей машине (у него своей машины не было). Жили мы рядом, только его дом стоял чуть дальше моего. Бедственно, я завозил сначала его, а потом уже ехал домой сам, делая небольшой крюк. Он всегда говорил:

— Тёзка, останови здесь, выгрузи меня, я дойду пешком.

— Валера, едрена мать, — обычно отвечал я, — мы проехали восемьдесят с лишним километров без проблем, а теперь двести метров я тебя не довезу.

— Мне так неудобно, я тебя прошу…

Я его подвожу до поворота, остаётся буквально двадцать метров, и он мне говорит:

— Остановись здесь, разворачивайся, а я дальше пешком.

— Да куда ты! Ты что, шесть арбузов донесёшь, что ли, один?!

А он стоит на своём:

— Мне неудобно, езжай, я их донесу…

И вот так мы стояли и спорили. Даже смешно об этом вспоминать. В этом был весь Валера.

Он был азартен в играх, особенно когда они играли с Витей Рындиным в покер, нарды, преферанс. На субботу и воскресенье они любили остаться на Волге, расслабиться, выпить. Они выходили на высокую «орбиту», потому что Вите, как всегда, везло в «шарлышки», как мы называли эти игры, а Зайчик подкупал своим абсолютным хладнокровием. Иногда, когда он был подвыпивши. Витя его быстренько брал как тренировочную грушу — особенно при игре в преферанс. Валера ему проигрывал, и Витя от этого получал удовольствие. Игра эта принимала забавные формы, потому что крупных сумм они друг другу не проигрывали, был важен сам процесс.

В профессиональном мастерстве Валера себя показывал очень классным специалистом. Он был не только профессиональным штурманом-оператором, но и вместе с другими конструкторами под руководством генерального конструктора Виктора Константиновича Гришина участвовал в разработках комплекса МиГ-31, получившего кодовое название «Заслон». И многие новаторские идеи, которые рождались у него и у Леонида Попова, потом использовались в алгоритмах комплекса и служили большей его эффективности.

Валера зарабатывал меньше, чем лётчики-испытатели, и ему часто не хватало денег. Я ему всегда деньги одалживал. Валера деньги брал, буквально через два дня их отдавал и снова забирал. Он всегда был кому-то должен. В нашем сейфе в отдельных конвертах хранились деньги лётчиков. На каждом конверте стояла фамилия — Аубакиров, Рындин, Федотов, Остапенко… На моём конверте было надписано: Меницкий — Зайцев. Конверт считался моим, но пользовался им всегда Зайчик, сам брал оттуда деньги и сам возвращал. Я этим конвертом не пользовался. Это был его маленький «банчок».

В последний день своей жизни Валера расплатился со всеми кредиторами, даже со мной. Я ему говорю:

— Валера, да брось ты в самом деле. Со мной-то зачем? Всё равно завтра возьмёшь опять.

— Нет, я сегодня хочу расплатиться и с тобой.

— Да мы друг друга знаем, слава богу, уже десять лет, ничего за один день у нас не изменится.

— Нет, сегодня я хочу расплатиться со всеми и с тобой в том числе.

Какая-то фатальность в этом была.