Моя непристойная тайна (СИ)

Руки Адама блуждали по моему телу, пока мы целовались на диване. Оба понимали, что Альба все знала, поэтому не особо скрывались. Женщина убиралась на втором этаже, а мы остались внизу. Включив фильм, Адам посадил меня на себя, притянул мое лицо к своему и начал целовать его. Его прикосновения были бережны и нежны, каждое неторопливое движение пробуждало все нервные клетки в моем теле, заставляя их умирать от невыносимого вожделения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я оторвалась от его губ, чтобы немного передохнуть. Солнечный луч, пробивавшийся из окна, светил на лицо Адама, делая его глаза светлее и ярче. Они были словно два сапфира. По телевизору шел новый “Форсаж”, громкие звуки гонок на автомобилях в фильме заглушали наши тяжелые дыхания.

— Мне очень нравится то, что сейчас происходит, — прошептал Адам мне в губы.

Я поерзала на его паху с самодовольным выражением лица.

— Я заметила, Адам, — коварно промурлыкала, заставив его закатить глаза.

— Я про ощущения, когда мы рядом. Они стали ярче после того, как мы перестали отстраняться.

Я согласно кивнула. Льюис поднял ладонь, и я вложила в нее свою, переплела наши пальцы. Сердце стучало, как ненормальное. Это был очень романтичный момент, и, скорее всего, он закончился бы уединением в спальне родителей. Но на лестнице послышались шаги, мы со скоростью света отстранились друг от друга и оказались в противоположных сторонах дивана. Я кинула на ноги Адама подушку, чтобы прикрыть его, протерла губы, убирая остатки помады. Почему-то мне стало резко смешно от всей ситуации, и я расхохоталась. Адам удивленно приподнял одну бровь, на губах появилась легкая улыбка.

У нас была идиллия, ссорились мы немного и всегда по пустякам, нам нравилось быть всегда вместе и так близко. Мы чувствовали друг друга, понимали и выслушивали. Эти дни были просто идеальными, слишком идеальными. Поэтому они и не продлились очень долго. Все закончилось, когда родители вернулись из города.

***

— Оно идеальное, правда? — мать щебетала мне на ухо, показывая фотографии своего свадебного платья.

Валери укоротила волосы и осветлила их немного, она выглядела по-настоящему счастливой, ее глаза блестели, как и глаза Ричарда. Он с обожанием смотрел на Валери, сдувая с неё пылинки, будто во время поездки в город они влюбились сильнее. И мне было странно видеть мать такой радостной и легкой, вся паршивость ситуации с новой силой хлынула на меня. Последние избранники матери были лишь толстыми кошельками с пенисами. Сейчас мне кажется, либо она и прада его любит, либо мой виноватый мозг выставляет все так. Я с трудом сдерживала комок слез и тошноты, Адаму тоже было тяжело. Мы были эгоистами, потому что мы не могли смириться с счастьем родителей. Но Адам предлагал просто все им рассказать, а я трусила.

Когда родители начали обсуждать их медовый месяц на лазурном берегу Ниццы, я не выдержала. Извинившись, убежала на второй этаж в свою комнату. Закрыв дверь, я вцепилась зубами в свою руку и закричала от злости на себя. Слезы покатились по щеками, я не стала смахивать их, просто позволила своим эмоциям выйти наружу. Злость и стыд захватили меня, я была невыносимой эгоисткой, не могла отпустить единственное, что создавало препятствие для маминого счастья.

В комнату постучались. Я быстро смахнула слезы, на руке остались следы от зубов.

— Я скоро спущусь, — мой голос слегка дрогнул.

— Это я, — за дверью послышался голос Адама. Я не хотела его пускать, чтобы на всякий случай избежать всех возможных проблем. Точнее возможных поцелуев и других ласк, за которыми нас могут застать. Но прогонять его не хотелось, мое нутро жаждало именно запретного.

— Остановись там, — сдавленно прохрипела я. — Нам надо прекращать.

Адам не шелохнулся, просто смотрел на меня, как на чокнутую истеричку. Таковой я в принципе и была. Но меня взбесил его взгляд, я подошла, топая ногами по полу, к нему и толкнула его в грудь, тело Адама даже не дернулось, хотя сил я вложила немало.

— Мы чертовы эгоисты, все! Больше не будем! Больше нет… нас, чем бы мы ни были! — прошипела я, попытаясь не начать кричать.

Я ударила Адама в грудь кулаком, он прехватил мои руки, я задергалась, чтобы выбраться из его хватки. Льюис встряхнул меня, заставив остановиться. Мои глаза злобно уставились на парня, я ощетинилась.

— Прекрати, психопатка! — спокойным тоном сказал Адам.

Он отпустил мои руки и прижал к себе, его правая рука переместилась на мою грудную клетку. Сердце забилось с невероятной скоростью, наши глаза встретились, дыхание сбилось. Левая рука Льюиса младшего легла на мою талию. Горячие обжигающие прикосновения Адама распалили меня, весь страх ушел из головы, и мозг затуманился желанием. Чувства, которые я начинаю испытывать к Льюису, основаны на похоти. Приметивной похоти. Но она не просто трансформируется в симпатию, а усиливает желание с каждым прикосновением и взглядом.