Моя неприступная слабость

Крестовский наконец-то одержал верх и повалил своего бывшего помощника на пол и стал со всей силы бить его кулаком по лицу. Сашка, убедившись, что Леня справляется, быстро направился ко мне. Его тревожный взгляд насторожил меня. Губы брата сжались в тонкую линию, а на лице отразилось жалостливое выражение и он осторожно прикоснулся к моим волосам. Его рука была вся в крови. Моей крови.

– Как ты себя чувствуешь, Дина? – напряженный голос выдавал его волнение.

Мне самой было ужасно страшно, но я из последних сил терпела боль и старалась держаться молодцом. Я улыбнулась ему и прошептала:

– Все хорошо, братик.

Глаза сами собой закрывались и больше не было сил сопротивляться.

– Не отключайся, Диана! Слышишь меня?! – кричал голос моего брата.

Потом я увидела встревоженное лицо Лени, который внезапно оказался возле меня, он тоже что-то говорил и держал мои руки в своих горячий ладонях, но я уже ничего не слышала.

40 глава

Яркий свет проникал сквозь тяжелые веки, просвечивая насквозь черепную коробку, посылая болевые импульсы в мой пострадавший мозг. Боль была настолько сильной, что мне казалось как будто голова раскололась на две части. Хриплый измученный стон вырвался из моего рта, когда я попыталась открыть глаза.

– Выключите, – проскрипела я, словно вампир попавший под прямые солнечные лучи, старалась прикрыть лицо руками.

Свет моментально погас, а на своей ослабевшей руке я ощутила чужое тепло.

– Мама, – прошептала я, испытывая огромное облегчение, увидев любимое женское лицо возле своей кровати.

– Все в порядке, милая, – улыбнулась моя мама, вытирая свои увлажнившееся глаза белым носовым платком. – Мы так переживали за тебя, – дрожащим голосом сказала мама, сжимая мою руку так, будто эта наша с ней последняя встреча в этой жизни.

Немного оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больничной палате, только в этот раз не в качестве посетителя. Все тело ужасно ломало, а голова продолжала мучительно гудеть. Я попыталась подняться, но мама не позволила мне этого:

– Тебе нельзя вставать! Подожди немного, я позову доктора!

Мама подскочила со стула и вылетела из комнаты как ошпаренная. Перед глазами все немного кружилось и ощущение было такое, будто я только что восстала из мертвых. Дверь резко открылась и на пороге оказался мой брат. Он тоже сразу схватил меня за руку, стараясь лишний раз не тревожить мое тело:

– Боже мой, Диночка! И заставила же ты нас попереживать! Целых три дня не просыпалась! Мы все тут чуть с ума не посходили.

– Что случилось? – хриплым голосом спросила я, стараясь не показывать брату своей боли, потому что иначе он побежит и поднимет самую настоящую тревогу в больнице.

– Ты что ничего не помнишь? – растеряно спросил меня брат, явно удивленный такому повороту событий.

– С момента как вы с Крестовским героически ворвались в дом, где Баженов пытался меня изнасиловать, а после этого вы превращали его тело в кровавое месиво – ничего.

Брат облегченно выдохнул и мягко улыбнулся мне, оценив мое черное "чувство юмора".

– Ты отключилась. Слава богу, что твоя память не пострадала. Доктор предупреждал нас, чтобы мы были готовы к твоей амнезии, потому что ты получила очень знатное сотрясение мозга.

Дотронувшись до своей перебинтованной головы, я болезненно простонала, осознавая, что в моем затылке сейчас располагается, еще не зажившая, дыра.

– И я целых три дня находилась в отключке? – удивленно переспросила, не в силах поверить в его слова.

– Да, дорогая. Связав Баженова, мы быстро закинули его в багажник, а тебя забрал Леня. Все то время, что мы ехали до больницы, он сидел на заднем сидении и заботливо держал тебя на своих руках, – ухмыльнулся брат, глядя на мою изумленную физиономию.

Вдруг вспомнилась наша с Леней "прощальная" встреча, перед тем как меня похитили. Как он жестоко вышвырнул меня из своего дома, не испытывая при этом ни капельки сочувствия. Как-то мне совсем не верилось, что сейчас он проявлял такую заботу по отношению ко мне, о которой с таким энтузиазмом рассказывал мне брат. Да, он пришел меня спасать и действительно помог мне. И я конечно благодарна ему за это. Только вот я сомневаюсь, что он сделал это из большой любви ко мне. Скорее всего Сашка позвонил ему и попросил помочь. А Крестовский всегда был очень ответственен, поэтому не смог отказать своему лучшему другу. Увидев мое хмурое выражение лица, Сашка сказал:

– Не знаю, что у вас там произошло, но в машине он без конца просил тебя о прощении. Сжимал тебя, крепко прижимая к себе, считая себя виновным во всех смертных грехах. Я даже хотел остановить машину и посадить его за руль вместо себя, потому что стал переживать за твой, пока еще не сломанный, позвоночник. Когда мы приехали в больницу, он не позволил врачам переложить тебя на каталку. Он сам лично принес тебя в эту палату. И все эти дни торчал здесь, пока мама не выгнала его пинками отсюда.