Моя НЕвеселая ферма

— Злой, — он нацепил на физиономию насквозь фальшивую улыбку. — Думаю, мы неправильно начали знакомство. Простите за вчерашнее. Я не справился с эмоциями после боя. Мэр сказал, что вы служили в армии, так что, думаю, вы меня понимаете. Предлагаю сегодня поговорить за стаканчиком чего-нибудь крепкого. Как солдат с солдатом. Пойло в этой дыре отвратное, но, уверен, мы что-нибудь придумаем! — Гудвин протянул мне руку.

Я посмотрел на узкую ладонь, но жать ее не стал. Вместо этого спросил:

— Ты когда умер?

— Во время входа Красной армии в Берлин. — Взгляд фрица снова стал колючим, но улыбка никуда не делась.

— Знаешь, значит, что вы проиграли?

Челюсти блондина плотно сжались. Скрипнули зубы. Отвечать он не стал, промолчал. Я же подошел к нему вплотную и сказал:

— Один мой дед Освенцим освобождал. Второй пропал без вести в сорок втором. Бабка-блокадница всю войну прошла медсестрой. Да я с тобой, фашист поганый, в одном поле срать не сяду.

Несколько десятков секунд мы играли в гляделки. Уверен, сейчас Гудвину больше всего на свете хотелось распылить меня на атомы своей магией. Неприятно осознавать, он бы смог это сделать. Но на окраине деревни суетились несколько жителей, ставших невольными свидетелями происходящего.

— Что ж, — медленно произнес Гудвин, — я хотел по-хорошему. Если ты не желаешь сотрудничать, то придется все делать самому, — небрежным кивком он указал на моего пленника. — Его я заберу.

— А как же волшебное слово? — хмуро поинтересовался я.

— Тогда ты обязан передать его в руки инквизиции. Неподчинение карается…

— Путь ко мне придут сами инквизиторы, им и отдам. — Я пошел дальше, толкнув Гудвина плечом.

Но он отказался мириться с таким положением дел. Архимаг просто положил руку на голову гоблина и исчез вместе с ним в яркой вспышке.

— Вот же мразь! — за секунду меня оставили без источника ценной информации.

Настроение мгновенно испортилось. Хотелось заявиться к инквизиторам и потребовать объяснений. Вот только меня просто пошлют куда подальше. И что тогда остается? Зайти в таверну, напиться и… Стоп! Можно же расспросить хозяина питейного заведения о его подавальщице.

— Тиса, — позвал я темную эльфийку, неотступно следующую за мной, словно тень.

— Да? — против сокращения имени она, кажется, не возражала.

— Хочешь, я угощу тебя чем-нибудь?

— Что? Вы… ты зовешь меня на свидание?.. Вот так сразу⁈

Опять двадцать пять.

— Пошли уже, — я направился в деревню, не дожидаясь, пока спутница справится со своим смущением. Как глотки гоблинам резать, так она первая, а скажешь что-то не так — сразу теряется.

Есть в этих Лесных далях хоть кто-то адекватный?

— Злой! Злой! — через всю улицу ко мне бежал запыхавшийся Парр. — У вас найдется время?

— Что еще? — я недовольно посмотрел на него. — Снова зазноба покоя не дает или тварь какую вызвал?

Парр едва не врезался в меня. Кое-как остановившись, паренек согнулся пополам в попытке отдышаться.

— Дело очень важное, — наконец, выдавил он из себя.

— Чего ты опять натворил?

— А вы обещаете не злиться? — с надеждой спросил ученик волшебника.

— Нет.

— Так я и думал, — вздохнул Парр и поманил меня за собой. — Пойдемте.

27. Тайное становится явным

Так как в двух местах одновременно я находиться не умею, а дела сами себя не сделают, пришлось «разделять и властвовать». Тисанси отправилась говорить с хозяином таверны, а я пошел за учеником волшебника. Всю дорогу до башни Корвуса Парр кусал губы и постоянно зырил по сторонам, словно опасаясь слежки.

— Ты чего какой нервный?

— Поверьте, для этого есть повод, — загадочно заявил парень. — Тут такое происходит, такое…

— Какое?

Прежде чем ответить, Парр посмотрел мне в глаза:

— Очень страшное!

— Объяснил, так объяснил.

— Скоро сами все узнаете. — Ученик волшебника ускорил шаг настолько, что почти побежал.

Мы прошли через сад, обогнули башню и направились в лес. Я уже мысленно начал успокаивать себя и настраиваться на то, чтобы не отрывать незадачливому спутнику голову, если он тащил меня через всю деревню ради какой-то ерунды.

Отчасти я оказался прав. «Ерунда» сидела на небольшом пеньке и разглядывала свои крылья, а рядом с ней крутился неунывающий Драмси.

— Стой, кто идет! — выпалил он, когда мы остановились почти напротив.

— Ты малость запоздал, караульный. — Криво усмехнулся я гомункулу, после чего обратился к замершей на пеньке феечке: — А тебе, шкура, я запретил здесь появляться!

— Парр, — выдохнула та, когда я сделал шаг в ее направлении.

— Злой, подождите, прошу! — ученик волшебника встал между мной и предметом своих ночных фантазий. — Шалантиэль хочет рассказать кое-что важное.

— Да ну? — я продолжал буравить феечку недовольным взглядом. — Как насчет рассказа о том, как ее королева натравила на нас гоблинов?

— Вы уже знаете? — страх в глазищах Шалантиэль сменился искренним удивлением. — Откуда?

— От верблюда.

— А кто это? — незамедлительно встрял Драмси.

— Тот, кому другого обидеть — раз плюнуть.

Гомункул озадаченно уставился на меня:

— Это вы?

Я только отмахнулся от него и навис над феей:

— У тебя три минуты, чтобы объясниться. Время пошло.