Моя невыносимая

Достаю ключ, и открываю дверь. Впускаю ее внутрь первой, сама же захожу следом. Открываю нижнюю тумбочки прихожей и достаю оттуда новые, пушистые тапочки: — На вот, — ставлю перед ней. — Переобуйся. Иди помой руки, а после проходи на кухню. Будем себе ужин готовить.

— Угу, — кивает и опустив голову послушно идет в ванную.

Пока девушка приводит себя в порядок, я достаю из своих закромов что-то похожее на еду. Выбор у меня не велик — сыр, хлеб, ветчина и какие-то овощи. Ставлю чайник и достаю китайский чай.

Катерина тихо заходит на кухню и забирается на барный стул, робко поглядывая в мою сторону. Я молчу. Жду, когда она первой начнет свой рассказ. Не хочу давить на девочку. Судя по ее внешнему виду, у нее произошло действительно что-то серьезное.

— Теть Лер, — шмыгает носом и берет с тарелки зеленое яблоко. — У меня такое случилось… — тяжко качает головой.

— Судя по той сырости, которую ты развила у меня под дверью, то это настоящая трагедия, — пытаюсь нелепо пошутить.

— Я серьезно, — перекатывает яблоко из руки в руку. — У меня жизнь под откос. У меня беда, — произносит как-то обреченно.

Я внутренне напрягаюсь от ее слов и ставлю на барную стойку две чашки: — Катюш, не пугай меня, — сажусь напротив и беру ее руки в свои. — Что такого страшного могло произойти? Ты заболела? — Спрашиваю и замираю, ожидая ее ответа.

— Почти, — поднимает на меня глаза. — Теть Лер, я беременна! Аборт делать поздно. Меня мама убьет.

— О, господи! — Выдыхаю я. — Всего-то, — беру стакан и наливаю себе воды. — А я уж подумала черти что! И кто же этот счастливый отец? — Любопытно сощуриваю глаза.

— Никто, — снова опускает глаза и смотрит на свои подрагивающие руки.

— Так. Стоп. Приехали, — подаюсь вперед. — Что значит никто?

— Ему не нужен этот ребенок, — ведет острыми плечиками и сникает еще больше. — В прочем, как и я. Он вообще скоро жениться.

Пытаюсь переварить вновь поступившую информацию и понимаю, что вода здесь не поможет. Мне надо что-то покрепче. Достаю из бара бутылку с остатками джина на дне. Выливаю из стакана воду и наполняю его алкоголем. Делаю два небольшие глотка. Морщусь от горького привкуса и выдыхаю: — Теперь давай все по порядку. Какой у тебя срок?

— Четырнадцатая неделя, — поджимает губы.

— Хм, а по тебе и не скажешь, — окидываю ее взглядом — худенькая, как статуэточка. Даже намека на живот нет. — Про контрацептивы спрашивать не буду, сама все знаешь. Но у меня есть вопрос. Ты, как будущий врач, да еще и в придачу с мамой гинекологом, не могла не знать, что залетела. Почему медикаментозный аборт не сделала?

— Понимаешь, я его очень любила. Может даже и до сих пор люблю. А от любимого человека детей не убивают, — последнее слово произносит настолько тихо, что мне приходиться буквально прислушаться.

Добивать нравоучениями бедную девочку нет никакого желания. Всем нам было девятнадцать лет и все мы совершали свои ошибки.

— Согласна, — сочувствующе киваю. — Я так понимаю, матери пока не говорила?

— Нет, — отрицательно вертит головой.

— И правильно. С ее то характером, ей лучше после рождения о ребенке рассказать, — молчу о том, что будь на ее месте, я бы ее матери рассказала после того, как этот ребенок в первый класс пойдет.

У моей сестры характер Адольфа Виссарионовича. Гестапо! Женщина стальной закалки. Она своих детей с детства дрессировала и держала в ежовых рукавицах. При этом непонятно откуда у Кати настолько мягкий и покладистый характер. Она всегда была доброй и очень нежной девочкой. Полая противоположность ее родительницы.

— Тебе ведь еще несколько лет учиться?

— Да. И я не знаю, как я с ребенком буду все успевать. Наверное, придется академотпуск взять.

— Разберемся. Сейчас главное здорового ребенка родить. А потом няню хорошую ему найдем. И будешь себе спокойно учиться.

— Спасибо! — Тянется через стойку и благодарно обнимает меня за шею.

— Не за что, — отвечаю и целую ее в макушку. Как бы там ни было, она для меня еще такой ребенок. — Так, кто же все-таки отец?

— Я с ним в клубе одном ночном познакомилась, — вздыхает она. — Он там управляющим директором работает. Мы с ним встречаться начали. Ну, а потом, я поняла, что залетела. Вот, разводит руками.

— Ему сообщила, о… — киваю на живот.

— Да. Сообщила. Он сказал, что у него строгая семья. И отец настаивает на женитьбе с девушкой его веры.

— Он что, мусульманин?

— Угу, — кивает.

Твою ж мать! Вот сволочь! Как сексом с православной заниматься, так ему религия не мешала! Все они козлы и гады. И не важно, какое у них вероисповедания.

— Значит так. Дурака этого, к черту! С сестрой я сама поговорю. Все ей объясню. Тебе сейчас нервничать нельзя. С деньгами тоже помогу. Я скоро один проект закрою. Так что финансы буду.

— Теть Лер, а можно я сегодня у тебя переночую? — Племянница смотрит на меня таким грустным взглядом, что мне ей последнее отдать хочется. — У мамы, все равно, дежурство в больнице.