Моя невыносимая

Спустя сорок минут я подхожу к уборной и вижу небольшое столпотворение. Под дверью мужского туалета стоят два официанта и работник кухни. Увидев меня, они замолкают и отходят в сторону.

Стучусь в дверь и громко спрашиваю:

— Жив?

— Да.

Подает голос — значит, жив.

Присаживаюсь на корточки и проталкиваю под дверь пластинку с пробиотиками:

— Выпей две таблетки и приведи себя в порядок. Тебя на кухне ждет переучет и целебный чай. И это… не воюй со мной, мальчик. Все равно проиграешь. — Поднимаюсь под недоумевающими взглядами сотрудников. — Что смотрите?

Они начинают тушеваться.

— Нам это, туда надо, — говорит один из официантов.

— Очень, — добавляет второй.

— У нас что, больше уборных нет? — повышаю голос. — Сходите в тот, что на цокольном этаже, возле комнаты охраны. Ну как дети, ей-богу!

Ребята ретируются, а я иду в сторону бара. Мне надо небольшое ведерко кофе. Чувствую, что сегодня будет очень тяжелый день.

4

Валерия

Наш мужской клуб — это элитное заведение. Членство в нем стоит для его клиентов многих нолей. И поэтому приходится держать марку. А для этого необходимо держать сотрудников в ежовых рукавицах. В нашем штате их чуть больше сотни, начиная охранниками, заканчивая садовником. Я всегда стараюсь руководить по принципу «хорошо работаем — хорошо зарабатываем». А то, что нас с первого раза не учит — бьет по карману. Возможно, это немного жестко, но зато честно и справедливо.

Когда на кухне появляется наш шеф-повар Аркадий Викторович, он же «Пестик» — это его так ласково прозвали подчиненные — начинается настоящий разбор полетов. Все одновременно замолкают и усердно слушают замечания. Каждый в свой адрес.

— Виталик, — окликаю помощника нашего Пестика. — Подойди сюда.

Парень нехотя переставляет ноги.

— Это что? — Показываю на засохший жир.

— Вытяжка, — устало вздыхает он.

Он что, издевается надо мной?

— Я понимаю. Рядом что? — Тычу пальцем на пятно.

— Сейчас вытру. — И со скорбью всего еврейского народа на своем лице он разворачивается и идет за тряпкой.

Что за люди? Пока пальцем не ткнешь, ничего делать не хотят. Проверяю плиту. Замечаю, что за ней валяется силиконовая лопатка. Наклоняюсь и тянусь рукой. Хочу достать ее.

— Вот это станок, — слышу голос Эльдара за своей, кхм, спиной. Я, конечно, понимаю, что сейчас нахожусь в пикантной позе и станок у меня ничего, но это не дает ему никакого права говорить об этом так громко. Тем более что он далеко не в лучшем положении здесь.

Щеки заливает краской. Понимаю, что это слышала почти вся кухня. Поднимаюсь и разворачиваюсь к Амирову. Он довольно лыбится во все тридцать два.

— Подними. — Киваю в сторону плиты. Если это вызов, то я его принимаю.

— Что? — Брови Эльдара взлетают. Он каждым своим взглядом и жестом пытается показать мне, что я для него — ничто. Пыль под его дизайнерскими туфлями.

— Наклонись и подними. — Показываю на лопатку.

На мое удивление, он присаживается. Смотрит на меня снизу вверх. Это выглядело бы очень сексуально, если бы только не ненависть в его глазах. Засовывает руку между стеной и плитой и двумя пальцами поддевает спатулу. Затем поднимается и равняется со мной взглядом.

— Все? — Качает лопаткой перед моим лицом.

— Нет. Не все. — Я вырываю ее у него из руки и швыряю на столешницу. — Иди в холодную комнату и пересчитай там все мясные заготовки. — Я решаю отыграться на нем по полной.

— Для этого есть работники кухни, — недовольно отвечает он.

— А я хочу, чтобы это сделал именно ты. — Облизываю нижнюю губу и веду своим наманикюренным пальчиком по его груди.

— Но… — пытается возразить, но я не позволяю:

— Больше дела и меньше слов, мальчик! — Смахиваю невидимую пылинку с лацкана его клетчатого пиджака, надетого поверх молочного поло. — Холодная комната тебя ждет. И это… можешь взять себе помощника, Виталика например. — Решаю сменить тактику. Дрессировщики львов и тигров приручают этих больших кошаков исключительно лаской. Но при этом всегда остаются на чеку. Я буду делать так же.

Проходит чуть больше часа, когда ко мне подходит Ольга.

— Валерия Андреевна, там это… — невнятно лепечет она. — Там обнаружилась большая недостача мраморной говядины, — чуть не плачет она. — Вас просят подойти и разобраться.

Черт! Этого только мне не хватало.

— Как? И много пропало? — Меня передергивает внутри.

— Примерно недельный запас. — Ее нижняя губа ходит ходуном, когда она озвучивает количество мяса. — Это теперь на нас повесят? Вы с нас высчитаете за него? — Из ее глаз начинают бежать слезы.

— Да не плачь ты. — У меня под рукой пустой стакан. Я наливаю в него воду и протягиваю ей. — Вот. Успокойся.

Она принимает его дрожащими руками.

— Для начала мы его поищем.

Подхожу к Пестику, беру его под руку и отвожу в сторону:

— Аркадий Викторович, кажется, у нас проблемы.

— Что случилось? — спрашивает мужчина, внешне смахивающий на колобка.

— У нас недостача. Большая. — Он ниже меня ростом, и поэтому мне приходится к нему наклониться.

— Не может быть, — отвечает он и поправляет на голове немного съехавший в сторону колпак.