Моя новая жизнь (СИ)

Общаться Алиса с новеньким и правда перестала, и тот не стал доказывать свою непричастность к этому сообщению. Однако легче ему от этого не было.

Его девочка плакала, ей было больно. Она и правда дословно запомнила то сообщение и ненавидела новенького. Каждый раз, когда она говорила о нем, он не мог избавиться от мысли, что вся эта ненависть предназначена ему самому. Его она должна ненавидеть, ведь автор строк, которые так въелись ей в память, находится перед ней и лицемерно кивает на очередные оскорбления в адрес некогда действующего соперника.

Он чувствовал себя мерзко. О чем он только думал, когда писал все эти гадости…

Матвей не нашел ничего лучше, чем обратиться к единственному человеку, который знает о его душевных терзаниях.

— Расскажи ей всё. Всё, что беспокоит включая свои чувства. Может быть, простит через какое-то время. Главное, ты будешь полностью честен перед ней.

— Фил, вот, я подумал, ты умный, такие слова тогда вещие сказал. Нет, оказалось, просто угадал. Я хочу исправить ситуацию, сделать так, чтобы она больше не плакала, да и я не мучался, а не разрушить это единственное, что между нами есть.

— Ты хочешь, чтобы она не плакала или чтобы ты не мучался? Так уж выходит, что либо одно, либо другое.

— Понятно, ты тоже тупой, не можешь придумать, чтобы и то и другое было. — хмуро высказался Матвей.

— Тогда просто жди. Все будет, как прежде у вас, к твоему несчастью.

Понятно было, что второй вариант Фил предложил с нескрываемым скепсисом в голосе и своей фирменной ухмылочкой, заметив слабость нового знакомого.

Конечно, это было его трусостью. В отношении к ней он всегда пасовал. Однако так и не смог признаться, автоматически выбрав вторую тактику. Очевидно, что его молчание когда-нибудь сведет их отношения в могилу, это лишь дело времени.

И это время шло, эмоции Алисы утихали. Страдания сделали девочку невосприимчивой к теплым чувствам на долгое время. Они окончательно определили ее дальнейшее отношение к популярному мальчику из Америки, решив для себя к какой категории относятся такие, как он.

Матвей же поменял к нему свое отношение. Новенький показался ему странным, но угрозу больше тот не представлял. Монстр, которого рисовало воображение, теперь казался лишь обычным, может, слегка чудаковатым, где-то чрез меру умным парнем его возраста.

Их дружба — отдельная история. Странности его нового знакомого в то время не были так видны. Лишь когда они стали действительно близкими друзьями и Фил частенько стал оставаться с ночёвкой у него дома, Матвей увидел, что его друг не от мира сего.

Мама Матвея обожала Филиппа и всегда была рада его приходу. Мальчик был спокойным, улыбчивым и приятным в общении: всегда помнил о вежливости и манерах. Чудо, а не ребенок в глазах всех взрослых. Такой прилежный характер хотел бы своему дитю каждый родитель.

О прилежности же самого Матвея можно было только мечтать. Импульсивный, взбалмошный и неугомонный нрав часто доставлял родительнице мальчика много хлопот. Ко всему, рядом росла не менее суматошная копия, за которым требовалось еще больше присмотра.

Матвея ангельская натура и миловидность не подкупали. Парень хмурился, наблюдая за воркующей над Филиппом матерью, и все больше думал.

Смазливость ему, допустим, досталась от природы. Гены аристократов все-таки… не могло быть иначе. Харизму тоже можно приписать к роду Литвиновых. Высший свет. Зачем же он такой послушный и услужливый с его мамой? Для чего вся эта обходительность, очаровывающая учтивость и разговоры? Его друзья обычно никогда не общались с его родителями. Это странно. Вежливо ответят на пару и из вежливости брошенных вопросов и на этом все. О чем еще было говорить со взрослыми?

Его правильность оказалась демонстративной. Матвей убедился в этом, когда в одну из ночей проснулся и увидел темный силуэт на своем балконе. Кроме Фила там стоять никто не мог.

— Чего не спиться? — сонно произнес он, кутаясь в одеяло и прикрывая за собой стеклянную дверь.

Спросонья он не сразу признал в зубах друга сигарету. Лишь подойдя к перилам, глаза зацепились за тлеющий оранжевый всплох.

— Охренеть, ты куришь…

— Успокаиваюсь, — поправил его Фил с сигаретой во рту, держа перед собой горящую зажигалку. Его взгляд бегал от огня к черному небу и обратно, будто он терялся в окружающих его объектах и пытался найти покой хоть в чем-то, будь это даже маленький огонек.

— Ты где их достал? — недоумевающе уставился на друга Матвей. А вот мама говорила какой же хороший и правильный этот Филипп, говорила, что сыну надо брать с него пример. А ведь Матвей занимается спортом, мечтает стать профессиональным футболистом, какой тут может быть пример…

— У брата взял, — он убрал зажигалку и вынул почти до фильтра сожженную сигарету. — чушь это все, не помогает почти.

Теперь Матвей заметил сильно трясущиеся руки друга. До этого он держал их на перилах.

— Чего это с тобой? — нахмурился он, наблюдая за тем, как дергано его друг засовывает потушенный о перила окурок в полупустую пачку сигарет.