— Какой у тебя заяц красивый, — посмотрела на игрушку она. Взгляд ее сместился выше, к моему лицу. — ты чего? Плачешь что ли? Ну-у-у, иди сюда. — она снова меня обняла, а уткнулась ей в плечо, наклонив голову. Мы были с ней одного роста, одинаково маленькие. — Из-за Димки что ли так расстроилась? Я верю, он хотел как лучше, он добрый мальчик, но еще такой дурачок. Не переживай, все будет хорошо. Обживешься, устроишься, у нас тоже очень здорово.
Я немного успокоилась. Аппетит пропал, правда. Не смогла и половины одолеть, поэтому бабушке пришлось убрать не съеденное в холодильник.
— И так кожа да кости, так и не вырастешь ведь, как я останешься маленькой. — ворчала она.
Бабушка провела меня на второй этаж и показала комнату.
В сравнении с прошлой, эта казалось очень маленькой и простой. Но милой и гармоничной. Односпальная кровать у стены, стол у окна, белый шкаф напротив, обклеенный девчачьими наклейками, пуфик красный и мягкая, круглая качель, приделанная к потолку.
Все выглядело хорошо, по-новому. Ничего, что мне бы не нравилось. Я вообще не привередливая. И на диване в гостиной могла бы поспать. Был опыт, у нас и кроватей не было, на полу со всеми ночь приходилось пережидать. А дети такие: и толкались, и пинались.
— Говори, если нужно будет что-нибудь докупить. Тут раньше детская была. Здесь двухярусная кровать стояла. Юля с Алисой на лето приезжали раньше, сейчас уж если и приедет Алиса, то на день и уезжает сразу. Выросли, большие стали.
— Спасибо, очень красивая комната. — поставила вещи на кровать.
— Ты не стесняйся, можешь калаш какой-нибудь на стене сделать. Алиса всегда так свое место обустраивала, у нас даже гирлянды от нее остались, всякие декоративные штучки.
— Здорово, — ответила, улыбнувшись.
Я таким не промышляю, но было приятно слышать заботу в ее голосе.
— Завтра тебя в школу отвезет Валерий Юрьевич, это мой муж, но сейчас он спит, так что завтра познакомитесь. Спокойной ночи, Ариночка.
— Спокойной ночи.
Уснуть не получалось. Все вокруг казалось непривычным, и потому чужим и холодным. Я вспоминала свою комнату, свою любимую кровать. Ночник. У меня был ночник в виде сидячего медвежонка. Стоял на тумбе и включался при касании. Надо будет забрать его потом с остатками вещей.
Сама не поняла в какой момент в голову закралась мысль позвонить. Поговорить с человеком, чтобы стало легче. Именно с тем, кто имеет удивительную способность успокаивать.
Я просто написала Филу с просьбой набрать мой номер. Ведь я его ему скидывала, а он мне свой — нет.
Его не было в сети, но он появился спустя несколько минут. Прочитал.
Я отложила телефон, чувствуя, как бешено заколотилось сердце.
Лежала минут пять, не веря, что так просто взяла и попросила позвонить.
Тут телефон завибрировал, и я увидела на дисплее цифры с неизвестного номера.
— Да, — вдруг хрипло отозвалась в трубку.
— Приятно снова слышать тебя, юная леди, — послышался приятны бархатный голос. Настроение у него было хорошим, судя по тону.
— Ты не занят? Я не разбудила тебя? — с волнением спросила.
По голосу было понятно, что он точно не спал.
— Нет, раз я тебе позвонил, могу говорить.
— Как брат?
— Все хорошо. Замечательно себя чувствует.
Замялась, не зная, как выразится.
— Можно я тебе пожалуюсь? — тихо выдала.
— Конечно, что случилось?
Он знает больше, чем кто-либо о моем прошлом. Даже Алисе я не рассказывала про травлю, а ему решилась. Поэтому могу себе позволить выговориться ему обо всем, что беспокоит, зная, что он не осудит и не изменит свое ко мне отношение. Такой уж у него характер.
Рассказала ему все о конфликте с отцом. Меня трясло, когда я говорила и я нервно царапала запястье.
Он не перебивал, просто слушал мой монолог, будто чувствуя, что мне нужно выплеснуть эмоции.
— …ты не представляешь, как сильно я хотела семью, хоть кого-то, чтобы перестать быть одной, — по щекам катились слезы.
Я уже не могла сдерживать боль внутри. Я всю жизнь с ней живу и стоило только поверить в избавление от нее, в обретение близких людей, как снова заводится разговор о том, как бы избавится от меня. Снова. Будто со мной что-то не так…
— Я могу это представить, — наконец заговорил Фил. — но давай отталкиваться от малого. Ты уже не в детдоме, а значит семья у тебя есть, может не такая, какую ты себе представляла, но семьи вообще не могут быть идеальными. Конфликт, недосказанность и откровенное враньё — неотъемлемые ингредиенты любой ячейки общества. И потом, ты не одна, у тебя есть Алиса, бабушка, в худшем случае у тебя есть я. Я не семья, конечно, но кто-то, определенно. Это я к тому, что, если у тебя и их не будет, я себя гарантирую всегда. Помогу, поддержу, буду рядом.
— Учитывая то, что все девчонки в школе меня проклинают за то, что ты со мной, а не сними, ты должен быть важной персоной в моей жизни, — шмыгнула носом я, успокаиваясь.
— Да, и прикинь, ни у кого из этих девушек меня нет, а у тебя — целиком, до последней волосинки.
— До самой-самой последней? — стала смеяться вдруг, вытирая еще мокрые глаза.
— Прямо то, что на расческе остается — тоже твое. — великодушничал он шутливым тоном.