Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 4 (СИ)

— Опа, — заулыбался я. — Ну здарова, бандитеныш.

Тот самый парень, которого я осадил сегодня утром, уставился на меня удивленными глазами и побледнел.

— Ну че, — ухмыльнувшись, продолжал я. — Какие еще байки ты тут пацанам рассказываешь?

Глава 16

— Да прикинь, — начал один из братков, короткостриженый верзила со сломанным носом. — Мася нам тут рассказывает, как его утром, на Советской Армии мужик какой-то подрезал.

Верзила рассмеялся, братки вокруг него тоже заржали. Заржали все, кроме самого бандитенка, которого, видать, звали Максимом.

— Ага, — подхватил второй, молодой и крепкий парниша с белыми, короткими, зачесанными вперед волосами. — Докопался потом еще до Максима. Ну Макс вышел с ним раз на раз, в дыню дал, да еще и тачке егошней харю попортил. Да, Макс?

Максим кисло улыбнулся, но по глазам было видно, что он в полнейшей растерянности.

— Вот как, — хмыкнул я. — А Мася вам не рассказывал, как он потом доехал до дома? Ключи-то нашел, а, Мася?

Братки затихли. Максим сконфуженно заозирался.

— А вы че, знакомы? — Удивился Сом.

— Знакомы, — довольно кивнул я. — Сегодня утром, на Советской Армии познакомились.

Братки переглянулись.

— Мася, а че, Летов там тоже был? — Спросил сломанный нос. — Че, с тобой, что ли, катался?

— Дрон, ты че, — ткнул его блондин, — не понял, что ли?

— Че? А че случилось-то? — Задрал брови сломанный нос.

Все братки потемнели лицами, стали коситься на ошарашенного Максима.

— Че-то ты нам свистишь, — прокуренным голосом заговорил третий, хоть и молодой, но уже изрядно облысевший браток. — Ты че, с Летовым, что ли закусился?

— Подрезал он меня, — хмыкнув, я прошел к столу, сел на свободное место. — Ну и пришлось поучить пацана уму-разуму. Ну так че, Мася, ключи-то нашел?

— Понятно все. Свистит, — заговорил блондин. — Летов — мужик крепкий. С ним такого, как ты нам тут навешал, Мася, не пройдет. Брешешь ты все. Братве брехать — не дело.

— Ну, — подтвердил лысый.

Мы переглянулись с Сомом. Бандос сложил руки на груди и ухмыльнулся.

— Балабол, — зло буркнул ломоносый.

Притихший до этого Мася вдруг вскочил с места, напряженный, как струна, застыл перед остальными.

— Да он сам! Сам на меня бочку катить начал, — попытался он неумело оправдаться. — Сам нарвался!

— Ствол жалко, хороший был, — пожал я плечами.

Пацан злобно заркнул на меня.

— Какой ствол? — Туповато заулыбался ломоносый.

— Да американский. Глок. Новенький был. Ни царапинки. Такая знатная вещь детям не игрушка. Пришлось утилизировать, что б этот не поранился.

Макс не выдержал, гневно раздул ноздри.

— Да, знаете, че… Знаете… Да идите вы все…

С этими словами пацан торопливо зашагал на улицу, а братки грянули дружным смехом.

— Ты не свали никуда, — окликнул его Сом. — Тебя Кулым ждет.

Макс не остановился. Его спина мелькнула в дверях на улицу, и пацан исчез. Братки рассмеялись еще громче.

— Вот балабол, — ощерился ломоносый. — Заливал нам, что отделал кого-то утром. Понты кидал, мля.

— Гнилые, — добавил блондин. — Слыш, Летов, а как все было-то на самом деле?

— Долго рассказывать, — улыбнулся я. — Вот как он сказал, только все наоборот.

— Так это ты его ключи выкинул? — Расхохотался ломоносый. — А он сказал, что это он так поучил чувака, который на него наехал.

Я ничего не ответил бандиту, только снисходительно хмыкнул. Вокруг снова раздался веселый хохот бандитов.

— Дрон, ты посмотри, чтобы пацан далеко не убежал, — посерьезнел Сом. — Его ж тоже к Кулыму надо.

— Зачем? — Обернулся я к Сому.

Сом глянул на меня сверху вниз, проговорил:

— Кулым тебе сам все расскажет. Че путать тебя лишний раз.

На это я только пожал плечами.

— Ну пойдем, Витя. Он же ждет.

Я встал, вместе с Сомом пошел по со вкусом отделанному дому Кулыма.

— А эт хорошо, что ты пацанам Масю во всей красе представил, — сказал Сом, пока мы поднимались по деревянной, укрытой ковром, лестнице на второй этаж.

— Это еще почему? — Спросил я.

— Пи#даболов никто не любит, — ответил он мрачновато.

— Этот Макс из ваших?

— Пока что нет. Вернее, скажем так, не совсем.

Мы поднялись на второй этаж и пошли по проходному коридору, больше напоминающему узкую галерею. Я поймал себя на мысли, что постоянно ожидаю увидеть где-то здесь Марину. Думал я об этом как-то на автомате, будто само собой получалось. Я даже удивился собственным мыслям. Правда, Марины так и не застал. Только ее двинутую мамашу.

Вместе с Сомом мы наткнулись на распахнутую настежь дверь. Там, уже знакомая мне женщина — мама Марины, одетая в странные, напоминающие буддистские одежды, читала мантры в компании какого-то худощавого парня лет двадцати пяти-тридцати. Голый по пояс, он носил на бедрах накидку, напоминающую элемент одежды буддистских монахов.

И он, и Маринина мама сидели в позе лотоса прямо на ковре, лицом друг к другу. Между ними лежал целлофановый пакетик, полный, как я понял, каких-то сушеных грибов.

Проходя мимо, Сом вздохнул, закатил глаза.

— Че, просветляется? — Пошутил я вполголоса.

— Ага. Маринка в Кулыма пошла. Еще одну б такую экстрасеншу мы бы не выдержали, — кисловато улыбнулся Сом.