Я медленно поднялся. Только сейчас заметил, что вся моя рубашка под ветровкой пропиталась кровь. Моей кровью. В этот самый момент, в теле будто бы активизировался рубильник, запускающий болевые ощущения. Я скрывался от сильной боли в брюшной полости, но не застонал. Медленно отполз от Минаева, лежавшего в луже его крови.
— Сука… — Прохрипел он и выплюнул красную слюну на подбородок. Потом попытался медленно подняться на руках, встать.
— Кажется, все пошло не по твоему плану, — сказал я Минаеву, оперевшись спиной о стену и прижимая руку к ране.
— Витя! — Марина бросилась ко мне, — боже, Витя!
Она не знала, что делать, и только уставилась на мое окровавленное тело дурными глазами.
— Нужно что-то, чтобы остановить кровотечение. Какая-нибудь тряпка, — сказал я.
Заплаканная Марина покивала, а потом принялась расстегивать блузку на груди. Стянув рубаху и оставшись в одном только бюстгальтере, она скомкала свою одежду, прижала к моей ране.
— Изобретательно, — ухмыльнулся я, придавливая блузку к телу окровавленными руками.
— Боже, Витя… Я… Я сейчас позвоню в скорую!
Марина торопливо встала и хотела, было побежать к телефону, но застыла. Корчащийся от боли Минаев лежал у ее ног в собственной луже крови. Помедлив пару мгновений, она оббежала десантника, бросилась к телефону и стала набирать ноль три.
Минаев медленно сел боком. Сплюнув кровь.
— Ты не уйдешь далеко в таком состоянии, — сказал я холодно. — Истечешь раньше. Жди лучше скорую. Тогда, может быть, останешься жив.
Минаев бросил на меня взгляд. В нем читалась смесь шока, злобы и страха. С трудом поднявшись на ноги, он торопливым, неловким шагом побежал вон из квартиры. Переступил лежащего в дверях комнаты Ефима.
— Плохое решение, — проговорил я, кривясь от боли.
— Да-да, к нам ворвались, — начала по телефону Марина. — Жених защищался, но в него стреляли! У него… У него кровь!
Посмотрев на Фиму, я медленно, сквозь боль, поднялся.
— Витя! — Крикнула Марина и бросила трубку на телефонный столик, метнулась ко мне. — Куда ты?! Тебе нельзя двигаться!
— Спасибо, Марин, — проговорил я, глянув на нее с грустной улыбкой. — Если бы не ты, я мог бы не выжить.
— Витя… — Она обняла меня, несмотря на кровь. — Витя! Я так люблю тебя, Витя! И я не хочу…
— Все будет хорошо, — нежно отстранив ее окровавленной рукой, я направился к Фиме. — Пожалуйста. Найди еще что-то, остановить кровь. Фима тоже ранен.
Приблизившись, я увидел, что Фиме прострелили плечо. Упав от толчка, он ударился головой об косяк и рассадил себе темечко. Ефим был без сознания, но живой.
Я медленно опустился к нему. Хотел сесть на корточки, но не смог. Тогда просто уселся на пол рядом.
— Фима — Толкнул я его. — Очнись.
Потом легонько похлопал Фиму по щеке. Очнувшись, он скривился от боли. Зашевелился, и тут же схватил раненое плечо.
— С-с-с-сука… — Проговорил он, комично хватаясь второй рукой за голову. — Мля… Что случилось, кто это был?!
— Это долгая история, — проговорил я, отползая к косяку и опираясь на него спиной. — Как плечо?
— Витя… — Расширил глаза Фима. — Да у тебя брюхо прострелено!
— Пустяки, — отмахнулся я. — Фима, ты можешь встать?
— Е#аный в рот… Да ты весь в крови…
— Слушай, — проговорил я, чувствуя, что сознание покидает меня. — Слушай внимательно. Под телефоном лежит визитка. Позвони по тому номеру прямо сейчас. Это номер Вадима. Расскажи ему, что случилось. Скажи, что в моей квартире на меня напал Минаев. Он все поймет и немедленно приедет.
— Витя… Тебе… Тебе в больницу надо! Ты же сейчас скопытишься прямо тут!
— Ты меня понял, — схватил я Фиму за здоровое плечо. — Сделай, пожалуйста, как я прошу.
Фима уставился на меня огромными изумленными глазами. Потом медленно покивал.
— Да… Да, хорошо, Витя. Ты, главное, не помри.
— Не помру, — слабо проговорил я, чувствуя, как с кровью меня покидает и жизненная сила. — Не помру, обещаю.
Он снова торопливо закивал, а потом, кряхтя, встал и пошел к телефону. Взглядом, я проследил за ним. Видел, как к Фиме подскочила Марина с тряпкой в руках, приложила ее к раненому плечу моего друга. А потом бросилась ко мне.
Последним, что я запомнил, было то, что Марина попыталась мне что-то сказать. А потом наступила темнота. Первые полмгновения ее сопровождал далекий женский крик паники. Маринин крик.
В первой жизни… Сентябрь девяносто второго года. Стоянка перед Армавирским горсоветом
Я немного перемотал кассету в своей магнитоле. Когда нажал «плей», Егор Летов запел с середины:
А моя судьба захотела на покой
Я обещал ей не участвовать в военной игре
Но на фуражке на моей серп и молот и звезда
Как это трогательно — серп и молот и звезда
Лихой фонарь ожидания мотается, и всё идёт по плану…
— М-да… — протянул я, приглушив звук музыки. — Все идет по плану.