Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7

— А… Сука… — Протянул Фурсов и встал. Пнул Анну Каренину так, что она улетела в дальний угол. — Документов нет!

Сейф был пуст. Совсем. Его гладкое, черненое дно смотрело на меня бликами от люстры.

— Должно быть, Кулым спрятал их в другом месте, — поднялся я.

— В каком? Они должны быть в Граале, — торопливо заозирался Фурсов.

Он тут же пошел к первой попавшейся картине, заглянул за нее.

— Документы должны быть где-то тут! Я точно знаю!

— Кулым мог их перепрятать, — пожал я плечами.

— Нет, у меня достоверная информация. Они в Граале. Может… Может, их перепрятал ты?

Фурсов потянулся за пазуху. Выхватив пистолет, направил на меня.

— Я знаю! Ты был за одно со стариком! Он тебе рассказал все? Рассказал, да?

— Не нервничай, — ни единая мышца не дрогнула у меня на лице. — Опусти оружие, если не хочешь нарушить наш договор.

— Говори, где спрятаны бумажки! — Фурсов пошел на меня со стволом в руках.

— Ты делаешь большую ошибку, — холодно проговорил я. — Очень большую.

Внезапно в дверях появился браток. Мы с Фурсовым разом глянули на него. Высокий и лысый, он привычным делом носил джинсы, черную водолазку с золотой цепью на шее и потертую кожанку.

— Мля, — удивился браток. — А ты кто, сука, такой?

Фурсов не замешкался. Он просто выстрелил в здоровяка. Водолазка на его груди дернулась, когда пуля вошла в тело. Бандит пошатнулся, вцепился было в дверной косяк, но тут же завалился на пол. Следом появились еще двое. Спрятавшись у входа, они просто принялись палить внутрь кабинета. Я тут же спрятался за тяжелым столом Кулыма. Пули с хлопками входили в дерево, выбивали острые щепки.

Фурсов же кинулся на пол. Он бухнулся и, сгруппировавшись, выстрелил в выглянувшего чуть сильнее, чем надо было, братка. Получив пулю, тот исчез за стеной, я услышал грохот падающего тела. Последний из них тут же смылся.

— Мля! — Крикнул Фурсов, поднимаясь и отряхивая щепки с костюма. — Сукин сын! Ты меня в ловушку заманил!

Он было вскинул пистолет, но я поднялся быстрее, бросился на него, вцепившись в руку. Мы оба снова рухнули на пол. Раздался выстрел, когда боровшийся со мной Фурсов нажал на спуск. Следом — женский крик.

Я метнул взгляд к входу. Там стояла девушка-управляющая. Она расширила изумленные глаза, закрыла губы руками от страха.

— Пошла отсюда! — Крикнул я. — Давай! Ну!

Девушка торопливо защелкала каблучками прочь. А потом у меня в глазах заплясали звезды. Я почувствовал, что что-то прилетело в лицо и вся левая его часть просто онемела.

Только когда я свалился с Фурсова, понял, что бандит, воспользовавшись тем, что я отвлекался на девчонку, дал мне в рожу локтем.

— Ты, сука, не представляешь, с кем ты связался, — зло прошипел Фурсов, устало садясь на пол. — Думал, самый умный, да? Думал, братков своих на меня натравишь и все? Я труп? А фот х#й!

Я мотнул головой, прогоняя из нее туман после удара.

— Щас тут будет куча милиции, — проговорил я, тяжело дыша. — На тебе два трупа. Так, просто не уйдешь.

Фурсов вскинул пистолет, и я тут же бросился к нему, схватил за оружие, стараясь отвести ствол. ПМ, из которого вел огонь Фурсов, снова хлопнул, я почувствовал, как штукатурка посыпалась мне за шиворот. Напрягшись, я ударил Фурсова головой в лицо. Мужик скривился от боли, зажмурился. Руки его ослабли, ушли вниз, и пистолет оказался зажат между нами.

Когда я попытался сунуть палец между бойком и курком, чтобы выстрелить было нельзя, прогремел новый хлопок. Почувствовав отдачу пистолета, я вздрогнул.

Глава 3

Левая нога разлилась болью. Я стиснул зубы, когда горячая пуля вошла в мое тело и, не задержавшись в нем, хлопнула в пол.

Машинально я впился руками в рану на ноге, сдержал стон. Тут же почувствовал, как намокают кровью джинсы.

Фурсов не мешкал. Он высвободил руку, уставился на ПМ, вставший на затворную задержку, а потом просто огрел им меня по голове.

Я пригнулся, прижался к Фурсову, цепляясь за одежду, чтобы смягчить его удары. Когда мне снова прилетело, в глазах все побелело. Третьего удара я уже не почувствовал. Сознание медленно погасло, и наступила темнота.

Пришел в себя я относительно быстро. Очнулся на полу кабинета Кулыма от боли в ноге. Медленно приподнявшись на локтях, я поморщился. Бедро ныло.

Когда голова немного прояснилась, я осознал, что это была не ноющая тупая боль, приходящая на смену острой, как бывает при серьезном огнестрельном ранении, а боль другого рода. Она оказалась саднящей, словно ногу рассекли.

Джинсы на левой ноге потемнели от крови, но не так сильно, как я ожидал. Пуля разорвала штанину, открывая грязную от крови и пыли кожу.

Я медленно потянулся к дыре в джинсах, отодвинул край. Длинная рана пересекала крепкие мышцы моего бедра. Кожа здесь была распорота и сочилась кровью. Пуля только зацепила, разорвала кожу. Однако в плоть она не вошла. Повезло. Царапина. А я уже было решил, что придется ковылять на костылях, как это было с Женей когда-то.

— Сучий сын этот Фурсов, — пробурчал я поднимаясь. — Ушел.