Моя очередь развлекаться

— Лидия Васильевна, а Клавдия не говорила, куда она переезжает?

Бабулька пожевала бесцветными губами и ответила:

— Как же, рассказывала, заходила ко мне частенько чайку попить. У ней тут история с дачей приключилась. Сынок-то Димка года два назад ее продал… Как уж мать ни плакала — он ни в какую! За границу, говорит, поеду пожить, деньги нужны. И продал. А как в прошлом-то году объявился — вот те раз, — обратно купил. Уговорил мать эту квартиру продать и жить на даче, у них там все удобства…

— Так, значит, она туда переехала?

Кто бы знал, как я обрадовалась, но старушке не показала и виду.

— А как же, и мебель свезла. Сказала, что ей там хорошо будет, а денег от квартиры по гроб жизни хватит и еще останется.

Бабулька завистливо вздохнула.

— Лидия Васильевна, а вы случайно не знаете, как эту дачу отыскать, мне бы повидаться надо с Клавдией…

— …Петровной.

— Да, да, с Клавдией Петровной.

— Нет, дочка, знаю только примерно. Она говорит, что на 85-м автобусе ехать от конечной десять остановок… Речушка там есть неподалеку… Да поищешь — найдешь! А что у тебя за дело-то такое?

Я решила не удовлетворять бабулино любопытство и сказала:

— Не имею права говорить. Служба.

— А-а, — протянула старушка, — понятно. Ну, дай Бог тебе удачи, дочка.

— И вам дай Бог здоровья и долголетия. Вы мне очень помогли.

Пообещав, что передам привет Клавдии Петровне, я быстренько откланялась.

Оказавшись на улице, я зашла в ближайшую кафешку перекусить и привести мысли в порядок.

Итак, первое. Вряд ли он (они) держит Тиану на даче, где проживает старушка-мать. Но тогда где? Хотя на дачу наведаться обязательно стоит.

Второе. Желательно бы узнать теперешнюю фамилию Алексеевского. В том, что он ее сменил, я не сомневалась. В его положении было бы естественно сделать пластическую операцию. При его-то данных и поездках за границу.

Третье. Что нужно моему противнику? Ему нужна кассета. Так что вряд ли Тиане грозит смерть. А обо мне он пока и вообще не знает, что к лучшему.

Короче, появившись на даче под любым благовидным предлогом, я ни у кого не должна вызвать подозрений.

Решено, еду туда!

Я более-менее помнила описание этого места из «лирических отступлений» на кассете Алексеевского. Но чувствовала, что придется побродить-попотеть, прежде чем найду бунгало своего противника (а интересно, кстати, знает ли проживающая там мамаша, что ее сыночек жив?).

…На остановке 85-го автобуса бурлила дачная публика. Летняя суббота, что поделаешь! А мне надо ехать именно на автобусе, чтобы посчитать остановки и выйти на десятой. Заодно пообщаюсь с народом, может, что интересного услышу.

Услышала я, внесенная приливом энтузиазма в салон подошедшего автобуса, очень много популярных выражений народной любви к своим правителям как местного, так и столичного разлива. Обсуждались наглые цены, отсутствие пенсий, футбол, муж-алкаш, дети-балбесы…

Короче, повиснув на поручне, я чуть не начала дремать, машинально отсчитывая остановки: шесть, семь… Но тут из гомона вырвалась фраза: «…Клава-то теперь совсем сюда переселилась…»

Я встрепенулась и поглядела на сидящих передо мной пожилых женщин, которые явно обсуждали интересующий меня вопрос. Но они уже переключились на базарные цены.

Однако когда дачные подвижницы вышли вместе со мной на десятой остановке, я, не раздумывая, двинулась следом за ними.

Женщины миновали несколько поворотов в замысловатых переплетениях улочек дачного массива, и одна из них остановилась у своей калитки попрощаться с собеседницей.

Я резко нагнала их и с ходу выпалила:

— Извините, вы случайно не подскажете, где тут дача Клавдии Петровны Алексеевской?

Женщина, которая собиралась идти дальше (по габаритам и манерам чем-то напоминающая Нонну Мордюкову), без стеснения оглядела меня с ног до головы и спросила:

— А ты, девушка, кто ей будешь-то? Тут ведь много разных бродит, а времена суровые…

Я решила вести себя миролюбиво, как пай-девочка:

— Да племянница ее, из Баронска приехала, а вот в квартире не застала. Тетя Клава, оказывается, ее продала, и соседи сказали, что она теперь поселилась на даче.

Поскольку моя информация подтверждала ту, которой владела «Мордюкова», она явно смягчилась и сказала:

— Тебе повезло. Я ее соседка как раз, хоть у нее и гектар земли, а у меня шесть соток. Пойдем со мной, покажу. Тебя как звать-то?

— Таня.

— А меня зови тетя Люба. Я не злая, ты не думай, только недоверчивая.

Вскоре мы уже шли через лесок, и я чувствовала особую прохладу, которая может веять только от протекающей неподалеку речки.

Минут через десять мы вышли на бескрайнее поле, где тут и там виднелись разного калибра постройки: от замка до сарая.

Тетя Люба повела меня по тропинке, ведущей к ограде, за которой рисовался красивый двухэтажный дом.

— Вон там обосновалась твоя любимая тетя Клава. Живет не тужит, только куда ей одной столько?

Женщина вздохнула, махнула рукой и, кивнув мне на прощанье, свернула по ответвлению тропинки к невзрачному одноэтажному домику.