Моя опасная леди (сборник)

— А я что говорила?.. — Честное слово, если я еще раз услышу эту фразу из уст Галины Сергеевны, то или сама удавлюсь, или совершу какое-нибудь уголовно наказуемое деяние над своей непосредственной начальницей. — А с одиннадцати утра ты снимаешь счастливую чету Перовых-старших в их фамильном гнезде. До этого времени должна успеть просмотреть то, что мы вчера наснимали, и решить, что годится, а что нет.

— А потом? — с тревогой спросила я.

— Потом поедешь в студию к Перовой-средней и ее мужу. Будешь любоваться живописью. Поэтому советую уже сегодня вечером подумать, о чем спрашивать дочку Людмилы Ивановны.

— Галина Сергеевна, вы моей смерти хотите? — жалобно поинтересовалась я.

— Ни в малейшей степени, — покачала она головой, — все это ты сама затеяла. Не вспомнила бы об этом треклятом празднике, так все было бы просто: поснимали бы себе деревца, поели бы пирожков — и все. А теперь изволь расхлебывать.

— Не сыпьте соль на рану! — взмолилась я.

— Буду, и не надейся, ты ведь и меня во все это втравила своей бьющей через край энергией, так что терпи.

— Лера, хоть ты за меня заступись, — я жалобно посмотрела на нашу помощницу.

— Не могу, — развела она руками. — Галина Сергеевна права, хотя, Ирина, я и на вашей стороне. Так любить свою работу, как это делаете вы, не каждому дано.

— Ехидна ты, Валерия, — вздохнула я, уловив насмешку в Лериной тираде.

— У меня учителя хорошие, — парировала она беззлобно и рассмеялась.

Мне ничего не оставалось, как присоединиться к ней. Галина Сергеевна посмотрела на нас подозрительно, ища оскорбительный намек в свой адрес, ничего не углядела и тоже улыбнулась. Таким вот улыбчивым трио мы и покинули свои рабочие места.

Сегодня вечером Володя был дома и жарил картошку. Мои вчерашние порывы готовить ужин показались мне сегодня дикими и неуместными, так гудела голова, а еще требовалось использовать ее по прямому назначению, то есть подумать.

— Ирина, что с тобой? — заботливо поинтересовался муж, глядя на мою страдальческую физиономию.

— Устала я, родной, очень устала.

— У тебя неприятности? — обеспокоился муж.

— Нет, все нормально, просто я устала.

— Бывает, — философски заметил Володя, переворачивая картошку. — Ты пойди посиди в креслице, послушай музыку, на орхидею полюбуйся… Авось полегчает. Все равно картошке еще минут десять жариться.

Предложение мужа показалось мне настолько заманчивым, что я цыкнула на поднявшую вдруг голову совесть и отправилась в комнату. Взявшись за пульт и уже почти нажав на клавишу воспроизведения, я резко отдернула палец, вспомнив вчерашнее звуковое безобразие. Но тут же успокоила себя, так как нагрянули более свежие воспоминания: утром-то меня разбудил Вагнер, а не хеви-метал. Однако Вагнера мне сейчас слушать не хотелось, пусть уж будет Вивальди. Я поменяла диск, включила музыкальный центр, вернулась в кресло, взяла в руки коробочку с цветком и блаженно расслабилась, стараясь отогнать противно сверлящую виски боль.

У меня это почти получилось, особенно приятно было смотреть на цветок, который мне снова захотелось понюхать. Я поднесла коробочку к лицу и постаралась уловить аромат орхидеи сквозь неплотно прилегающую крышку. Мне показалось, что я опять ощущаю какой-то очень знакомый запах, кажется, горького миндаля… Однако приступ головокружения и дурноты не дал мне разобраться с воспоминанием аромата. Пришлось ткнуть коробочку на столик и нестись в ванную, где меня вывернуло наизнанку.

Отвратительные ощущения, терпеть не могу, когда это со мной случается. Я полоскала рот, стараясь избавиться от кислого привкуса рвоты, а в дверь уже рвался встревоженный Володя:

— Ирина, что с тобой?

— Не беспокойся, все в порядке, — слабо отмахнулась я.

— А что было? — продолжал допытываться муж.

— Голова закружилась, — нехотя призналась я. — И вырвало.

— Ира, тебе надо срочно к врачу.

— Не говори глупостей! — рассердилась я. — Некогда мне по врачам ходить, работы полно!

— А если ты все-таки беременна?

— Да не может этого быть, понимаешь, не мо-жет! И никаких «если».

— Значит, ты нездорова, и все равно нужно провериться, — упорствовал Володя.

— Хорошо-хорошо, — согласилась я, — как только станет посвободнее, так сразу же покажусь нашему терапевту. А ты лучше на кухню вернись, а то картошка сгорит.

— Ой! — Володя мигом исчез из ванной и через пару секунд вернулся. — Ух, слава богу, не сгорела. Идем есть, я еще молока купил.

Мы поужинали в молчании, Володя сверлил меня пристальным взглядом, стараясь отыскать следы скрытого недуга, исподтишка глодавшего любимую жену, а я думала обо всем понемногу, лениво растекаясь мыслью по древу. Как-то так само собой, совместно с перевариванием картошки, утряслись и переварились рабочие вопросы, поэтому после еды осталось только записать свои соображения на завтра.

Глава 4